когда офицер лжет жене Муравьева, с болью «берет грех на душу»: «А что бы ты хотел, чтобы я сказал, правду?» Причиной катастрофы становится никак не общая ситуация на флоте, устаревшая аппаратура или чья-либо некомпетентность, а случайно возникшая из ниоткуда мина. В момент трудных решений выбор всегда совершается в пользу спасения людей (так, принявший командование Муравьев чуть не губит лодку, но спасает еще троих из соседнего затопленного отсека). Разумеется, нет и намека на то, что за ситуацией наблюдает руководство флота или страны, как было в случае «Курска». Когда же Черненко говорит Орлову о стремлении поскорее выбраться на поверхность, «чтобы все узнали правду, чтобы наказали виновных», тот безапелляционно отвечает: «А здесь никто не виноват!»
«Мы старались пройти по лезвию бритвы. С одной стороны, не хотелось заступать за территорию ТВ и снимать социальный репортаж. В то же время нельзя было отрывать героев от бытовой среды… На ранней стадии проекта я посмотрел практически все фильмы о подводных лодках, прочитал массу литературы. Когда говорят об аварии на той или иной подлодке, внимание акцентируют на мировых проблемах, всемирных катастрофах, но забывают о конкретных людях, которые сидят в полной темноте, рассказывают анекдоты и ждут, ждут», — делился Хотиненко.
А помощник главкома ВМФ Игорь Дыгало коротко резюмировал: «Главное, что при просмотре фильма не возникает чувства пессимизма».
Такая реакция связана отнюдь не с хеппи-эндом, которого логично было бы ожидать от подобного фильма. Напротив, у «72 метров» тревожный открытый финал: Черненко (благодаря единственному исправному дыхательному аппарату) с трудом выбирается на поверхность — а у оставшихся под водой моряков кислорода остается всего на 12 часов. Оптимистичность картины, скорее, в трактовке катастрофы. Если «Курск» стал чем-то вроде дурного знамения в начале правления Путина, обещанием будущего, то «72 метра» проводят прямую связь между случившейся аварией и травматичным прошлым — как героев фильма, так и их страны.
Советский Севастополь рисуется во флешбэках утопическим местом, вечно залитым светом, где офицеры в белых кителях галантно ухаживают за барышнями, а на досуге читают «Алые паруса» Грина — «золотой стандарт» love story для советской культуры. Именно так друзья Орлов и Муравьев знакомятся с Нелли. За кадром советский певец Георг Отс исполняет щемяще-ностальгический романс о Черном море.
Ключевым становится другой экскурс в прошлое. Советский Союз рухнул, и моряки Черноморского флота дают присягу новой родине — Украине. Некий начальник-украинец с трибуны толкает карикатурную речь: «Свершилась вековая мечта…», «Нам принадлежат это море, это солнце и эта благословенная земля…», «Больше не нужно быть чужой житницей и кормить голодного, ленивого и к тому же пьющего старшего брата…». Обещает, что вот-вот Украина станет «славянской Францией». Муравьева на церемонии нет, его жена Нелли рожает. «Сейчас тут у нас у всех роды тяжелые будут», — обещает разгневанный капитан Янычар. Другие капитаны присягают Украине. Тех, кто сомневается, шантажируют, им угрожают. Тогда Янычар, а следом за ним большинство офицеров подлодки, уходят с плаца под старым флагом, с серпом, молотом и красной звездой. Новое начальство он на ходу, к общему восторгу, обзывает «презервативами всмятку». Оркестр играет «Прощание славянки»; разумеется, название подлодки символично.
Украина отреагировала на «72 метра» как на «пропаганду национальной розни, унижения и оскорбления украинской и русской наций» (вердикт национальной экспертной комиссии Украины по вопросам защиты общественной морали). Тем не менее Хотиненко и Залотуха по-своему уравновешивают оскорбительную сцену присяги. В критический момент выясняется, что врач Черненко — «хохол», то есть украинец (в точности как исполнитель роли, уроженец Киева Маковецкий). Но именно его — согласно писаным и неписаным законам — подводники как военные обязаны спасти. Перед этим он поет остающимся подводникам колыбельную на украинском языке, которой в детстве его научила мама. В итоге восстанавливается советский статус-кво: «старшие братья» все-таки выручают менее опытного и более слабого «младшего», украинца.
Вряд ли у создателей фильма было в мыслях оскорбить Украину. Дело здесь в другом — мучительной ностальгии по прекрасному СССР и неизбывной обиде на тех, кто был рад его распаду. Среди флешбэков есть и еще один, с точки зрения развития сюжета избыточный, но тематически важный. Моряки вылавливают из воды предположительно американский буй с «чувствительным микрофоном», в который под то же «Прощание славянки» капитан Янычар диктует набор заковыристых оскорблений: «Красную облупленную культяпку вам всем на воротник в чугунном исполнении от советской власти!..» — далее нецензурно. Когда же ищущие лодку россияне замечают в море натовский корабль (еще одна абсолютно лишняя с точки зрения интриги деталь), встречают его так же гостеприимно: «А вот наши заклятые друзья из НАТО. Что ты тут потеряла, калоша электронная? Ищет, чего не теряла, найдет, чего не искала. Всевозрастающую мощь российского флота!» Впрочем, потом отпускают: «Нехай клевещет».
Еще в одной сцене Орлов вспоминает, как, оставшись без средств к существованию в 1990-е, моряки ездили в колхоз картошку копать. И хоть мичман Крауз, несомненно, виноват в неисправности изолирующих дыхательных аппаратов, не проверил он их по уважительной причине: был расстроен изменой жены, ушедшей от него, нищего офицера, к обеспеченному ларечнику. Пережитое унижение, выходит, поставило под угрозу жизнь не только самого Крауза, но всего экипажа «Славянки». Однако он — жертва обстоятельств, а не злодей, в отличие, например, от Горбачева, с комической картонной фигурой которого в другом флешбэке фотографируется отвергнутый Нелли Орлов.
Центральный образ «72 метров» позаимствован у Тарантино из «Криминального чтива». Это фамильные трофейные — то есть взятые с боем у врага на войне — часы, завещанные Орлову дедом. Ближе к финалу он признается Муравьеву, что часы ему дед не дарил: он сам снял их с запястья покойника на похоронах. А все потому, что дед отказался отдавать реликвию непокорному внуку, решившему идти в подводники, — сам-то он на войне ставил мины, топил вражеские подлодки. Орлов уверен, что катастрофа «Славянки» — месть деда за непослушание. И мину эту наверняка ставил когда-то именно он. Таким образом, в фильме подспудно звучит тема предательства по отношению к подвигу советских солдат нынешней подлой реальностью, в которой не осталось ничего святого.
Под оболочкой жанрового фильма о тонущей подлодке — фильм-катастрофа о самой страшной беде: гибели советской империи.
Для россиян XXI век открылся ужасающими терактами, сменой верховной власти и началом второй чеченской войны. Для западного мира (и точно для США) новое тысячелетие по-настоящему началось с терактов 11 сентября 2001 года.
Одной из самых любопытных реакций Голливуда на этот шок
