Среди других недовольных «Горько!» были разные комментаторы, например Евгений BadComedian Баженов или Валерий Кичин из «Российской газеты», который (как и видеоблогер) увидел в комедии набор оскорбительных карикатур, объединенных алкоголем как лейтмотивом:

«Для документальности люди на экране то ли играют так натурально, то ли и впрямь — для правды жизни — пьянеют. Полтора часа наблюдать за натурально бухими персонажами — дело малоинтересное, оно быстро наскучивает, и вторая половина „народной комедии“ шла в сонной тишине зала, прерываемой хрустом попкорна и выкриками с экрана „Стерва! Ж***!“»

Несомненно, алкоголь — чрезвычайно важный ингредиент «Горько!». Даже название картины, отсылающее к традиционному свадебному кличу, совпадает с народным эпитетом водки — «горькая».

Между выходом первого «Горько!» и сиквела, «Горько! — 2», прошел всего год, но изменилось многое. Евромайдан в Киеве завершился сменой власти в стране, российская пропаганда взяла курс на агрессивную милитаристскую риторику, аннексировали Крым, сбили малайзийский боинг, начались боевые действия в Донбассе. Вторая (и пока последняя) часть комедии Крыжовникова вышла в октябре 2014-го и стала самым прибыльным фильмом года, хотя сборы были вдвое ниже, чем у первой, а бюджет существенно выше.

«Где стол был яств, там гроб стоит» — державинская строка в «Горько! — 2» экранизирована точнее некуда. Вместо свадьбы — поминки, на которых теперь упиваются те же гости с тем же почетным гостем Светлаковым. Похоронен Борис Иванович, отчим Наташи, чья смерть на самом деле сфальсифицирована — таким образом неудачливый чиновник-бизнесмен укрывается от неумолимых кредиторов, уже пытавшихся расстрелять его автомобиль.

Главные герои первого «Горько!» — Леха, Ромик, даже Наташа — возвращаются на экран, но теперь интрига строится не вокруг них. Перед нами отсылающий к «Смерти Тарелкина» Сухово-Кобылина парадоксальный сюжет о живом мертвеце, где макабрическая атмосфера дополняется социальной фантасмагорией. Тем более что на авансцену выходит важный новый персонаж — сослуживец и старый друг Бориса, некто Витька Каравай (венец карьеры Александра Робака, когда-то начинавшего с эпизода в «Брате-2»; кстати, «Брат» цитируется в первой же сцене второго «Горько»). Этот не менее яркий герой в тельняшке и с усами, как выясняется вскоре, былой возлюбленный жены Бориса Татьяны и биологический отец Наташи, прибывший из ниоткуда, чтобы занять место усопшего в его семье.

Стала несколько иной и эстетика, хотя Крыжовников — его съемочная группа принципиально не изменилась — стремится сохранить преемственность. «Похоронное видео» — жанр как минимум менее расхожий, чем «свадебное», многие кадры (снятые на смартфон или видеорегистратор) не укладываются в операторскую концепцию, брат с камерой окончательно превращается в безмолвного, не участвующего в действии свидетеля. Музыкальное оформление тоже не ограничивается привычным плейлистом, автор дополняет его закадровыми мелодиями — узнаваемыми темами из советских фильмов, использованными то ли пародийно, то ли ностальгически (в частности, это саундтреки «Кин-дза-дза!» и «Неуловимых мстителей»).

Но все модификации объясняются тем, что изменился по-своему идиллический и утопический мир первой картины. Десантники теперь — не только поющие под гитару дядьки в синих беретах, на экран они въезжают на танке. Военизированная доблесть и патриотическая символика наполняют картину, уже полностью посвященную «мужским проблемам» — состязанию за право патриархального управления семьей. Гротескны оба возрастных персонажа, лгущие близким и претендующие на роль домашнего диктатора. И даже когда двое парней, Леха и его приятель по тюрьме Князь (Константин Мурзенко), пытаются выяснить, «как делить бабу», Князь отвечает вполне однозначно: «Как Крым — моя, и все!».

Процитирую свою статью из «Афиши» о картине:

«Восхитительно всеобъемлющая метафора: существование с живым трупом. Гроб, который всегда на плечах, и не сбросишь. Лежащий в гробу восторгается пейзажами, а носильщики на полусогнутых ногах все бредут куда-то и бредут, времени восхищаться природой у них нет. Покойник меж тем не дремлет, контролирует и подгоняет: мы же одна команда! Хуже: семья. Куда там Джорджу Ромеро с его зомби! В „Горько! — 2“ отразилась вся постсоветская Россия, согнувшаяся под добровольным „грузом 200“, в абсурдной роскоши лежащим посреди Красной площади, сакрального центра государства. Режиссер может сколько угодно клясться, что ничего такого в виду не имел, — его фильм все скажет за авторов».

Обязательное завершение «Горько! — 2» — единение у разбитого корыта, почти уничтоженного жилища: все грузятся в лодку и, оставив на причале спасенного из могилы (кстати, не проясняется как) Бориса Ивановича, отправляются купаться. Но эта гармония кажется несравнимо более натужной, чем в первой картине.

Неординарный коммерческий успех дилогии «Горько!» породил ряд попыток повторить зарекомендовавшую себя модель — одна за другим снимались и выходили алкогольные комедии: стоит назвать хотя бы «Выпускной» (2014) Всеволода Бродского, «Корпоратив» (2014) Олега Асадулина и «Днюху!» (2018) Романа Каримова. Ни одна из них экстраординарного успеха не имела.

Ведь настоящим секретом комедий Крыжовникова было не неумеренное потребление водки, а имеющая схожую пьянящую функцию музыка. Многие песни (например, «Одиночество») обрели вирусную славу и вторую жизнь именно после «Горько!». А хоровое застольное пение стало еще более надежным скрепляющим материалом, чем тосты.

Пройдет семь лет после второго «Горько!», и Крыжовников выпустит еще один фильм о семье, объединенной музыкой. Правда, «Родные» уже открыто будут заявляться не как комедия, а как трагикомедия, почти драма, а режиссером в титрах будет значиться Илья Аксенов (Крыжовников — продюсер и художественный руководитель постановки). В ней, как и в «Горько! — 2», события концентрируются вокруг главы семейства — смертельно больного отца (Сергей Бурунов), который исполняет мечту всей жизни, отправляясь с женой и детьми (сын — Семен Трескунов, дочь — Лиза Монеточка) на Грушинский фестиваль, чтобы спеть там песню собственного сочинения. Интересно, что предположительно авторская песня «Оладушки» звучала с экрана как шансон — недаром ее создателем был бессменный песенник группы «Любэ» Игорь Матвиенко.

В первом «Горько!» Крыжовников примирял «Россию айфона» с «Россией шансона». Прошли годы, и у каждого второго любителя блатной романтики появился свой смартфон.

Наташа перед свадьбой заявляла, что петь Лепса не станет, и недовольно кривилась, когда родители показывали гостям семейные записи — там она еще совсем девочкой самозабвенно пела хит именно этого музыканта «Натали». Уроженец другого черноморского города-курорта, Сочи, Григорий Лепс благополучно пережил 1990-е и стал царить на эстраде при Путине — предложенный им и подхваченный многими сплав поп-музыки с блатным романсом прельщал миллионы. Так вот, в объединяющем финале-катарсисе «Горько!» Наташа запевает именно ту самую «Натали», а остальные подхватывают.

В «Горько! — 2»