не взрослый и не профессиональный психолог. С другой стороны, и взрослым-то не под силу склеить разбившуюся чашку, а тем более ребенку, который неудачные попытки записывает на свой счет, думая, что это он – плохой мальчик/девочка, из-за него родители ссорятся, он что-то сделал, что мама и папа обиделись и т. п.
Выбранная психикой ребенка роль миротворца с детства втягивает его в знаменитый треугольник Карпмана, где последовательно отыгрываются роли Спасателя, Жертвы и Преследователя. Выйти из той игры очень сложно, опыт закрепляется, и по жизни человек играет и проигрывает, играет и проигрывает.
Треугольник Карпмана – это классические сценарии, по которым выстраиваются отношения или детско-родительские игры у несепарированных людей. Главной особенностью этого типа отношений является застревание в трех ролях, попеременно сменяющих друг друга. Это роли Спасателя, Преследователя и Жертвы. Таким отношениям на «троих» характерны манипуляции разной степени тяжести на постоянной основе и невозможность самостоятельно вырваться из навязываемых и сменяющих друг друга ролей.
Отношения по этому треугольнику – непрекращающийся расход сил, слив энергии и отсутствие решения внутри процесса. Создавать у ребенка привычку к гормональным коктейлям Жертвы, Спасателя и Преследователя уже в детстве крайне нежелательно. Прийти к сепарации, находясь в модели отношений «Треугольник Карпмана», невозможно.
Когда в жизни становится меньше безопасности, то на освободившееся место приходит ощущение опасности, а вместе с ним обычные спутники некомфортного чувства – тревога, стремление все и всех контролировать. Ребенок, пытающийся хоть как-то закрыть прорехи в своей безопасности самостоятельно, автоматически взрослеет раньше времени. Это обязательно влечет за собой негативные последствия: психически он еще не созрел ни для полноценного взятия ответственности за себя, ни для принятия решений. Экстренное взросление будет забирать на себя всю энергию, предназначение которой другая, актуальная для его возраста деятельность. Соответственно, страдает эмоциональная сфера, блокируется игровая и теряется интерес к познавательной деятельности.
Кроме того, способы детской помощи родителям из-за незрелости психики также оставляют желать лучшего. Для начала это будут поведенческие перегибы, где, как правило, две крайности.
Например, подсознательное решение: «Я буду самым хорошим и полезным на свете для мамы и папы». С одной стороны, это удобно в быту для родителя, с которым он живет. Однако теневая сторона – эмоциональные срывы и соматические симптомы, потому что ребенок не должен быть хорошим для родителей, он должен развиваться и получать любовь. А вместо этого свою покладистость он будет создавать за счет колоссального внутреннего напряжения.
Или, наоборот, ребенок будет вести себя из рук вон плохо, чтобы родителей отвлекать: «Может, они объединятся на почве, чтобы спасти меня, непутевого». Тогда что ни день, то жди новых «достижений». В дошкольном возрасте – одного ребенка укусил, у другого игрушку забрал и сломал, третьего до слез довел, с четвертым подрался. В школе: перестал выполнять домашние задания, хватает двойки, дерзит учителям, задирает одноклассников.
При всей негативности ситуации такой формат поведения безопаснее с точки зрения психики, ведь тут как на ладони видно: с ребенком происходит что-то нехорошее, требующее внимания взрослых.
Менее активные дети могут бессознательно выбирать другую тактику – начинают болеть. Особенно, если развод – это не факт, а продолжающийся мучительный процесс ссор, конфликтов, разборок, и ребенок застрял в центре всего этого ада.
Непрекращающиеся вирусные заболевания могут быть половиной беды. Однако повторяющееся воспаление одних и тех же органов и частей тела может нести родителям информацию о том, что особенно болезненно для ребенка с психологической точки зрения:
• отиты – это усталость психики от криков и ругани;
• горло – возможно, субъективная невозможность ребенка высказываться и проявиться.
Самое печальное, если по каким-то причинам психика ребенка в качестве помощи для воссоединения родителей или же как реакция на происходящее, включает механизм действительно страшных заболеваний, излечение от которых может оказаться безуспешным или кардинально менять жизнь и ребенка, и родителей в худшую сторону.
Как страдает ощущение безопасности ребенка, мы обсудили. Теперь важно сказать о следующем: при разводе может сильно пострадать САМООЦЕНКА ребенка. Объяснение кроется в уже упомянутой ранее эгоцентричности ребенка. Для него нормально быть центром Вселенной, которой как раз и являются папа и мама. Если родители разводятся, то и Вселенная разрушается. Для психики здесь вполне логичным является вывод: «Все из-за меня» или:
• «Я недостаточно хороший, чтобы папа остался со мной»;
• «Мама ушла от меня»;
• «Я разрушил все».
При любой формулировке смысл один: «я плохой». А при таком самоощущении самооценка не может быть не то, что высокой (что является нормой для дошкольников), но даже здоровой и адекватной. Плохо о себе думать или не видеть в себе ценности в такой семейной ситуации будут дети в любом возрасте, даже в подростковом.
Если развод произошел до года, то малыш практически никак не реагирует на то, что одного родителя не хватает. Особенно, если мама справляется со своими чувствами и ее поддерживают, и ей помогают другие родственники.
Однако, несмотря на видимое благополучие, психика ребенка фиксирует перемены. В лимбической системе малыша останется след, и в дальнейшем он будет неуловимо присутствовать в ощущении неполноценности до тех пор, пока ощущение не будет названо, объяснено и отработано с психологом.
Дети старше двух лет не способны понять, почему родители больше не вместе, но испытывают горестные чувства очень выраженно.
По статистике, тяжелее всего развод переживают дети в возрасте 5–7 лет, особенно мальчики. В это время дети проходят кризис половой идентификации с освоением и присвоением себе гендерных ролей. Если в этот момент мама плачет, а папа бесследно исчезает, психика ребенка болит беспощадно.
Дети с 8–9 лет и старше могут по-разному переживать развод родителей: с агрессией в их сторону, с обвинениями, с уходом в депрессивное состояние и полной апатией к учебе, друзьям и оставшемуся родителю.
Уход одного из родителей в более поздний, подростковый, возраст ребенка чаще всего приводит к разрыву отношений между ним и покидающим семью родителем. Возраст, близкий к окончанию школы, самый сложный для того, чтобы не только объяснить ребенку причины развода, но и заручиться его пониманием.
Неоднократно клиентки рассказывают: «Когда мне было 13–15 лет, отец ушел из cемьи. У меня с ним были очень доверительные и хорошие отношения. Я была в шоке. Я плакала каждый день и каждый день обвиняла маму в том, что папа ушел: «Все из-за тебя! Это он не выдержал твоей ревности и истерик! Ты всегда думала только о себе, а он все время был один. Это ты виновата, что папа со мной теперь не общается».
Или, например,
