Суровый ординатор Андрей Витальевич Коржиков навестил накануне операции. Он оказался совсем не суровым, когда просто разговаривал о разном, стараясь меньше касаться предстоящего. Сразу заметил:

– Операция – это моё дело. Не думайте об этом…

Беседовали о Михаиле Филипповиче Гулякине, о том, какой же это необыкновенный человек. Андрей Витальевич с гордостью говорил, что считает его своим учителем.

А я вспоминал то, о чём мне рассказывал Михаил Филиппович. Однажды он посетовал, что стали встречаться ординаторы, которые не заходят вот так, перед операцией, к своим больным. И снова повторил: «Душа хирурга должна быть с больным вместе».

Душа Андрея Витальевича была с больным, и я это чувствовал.

Кстати, не в тот вечер, а значительно позже, когда опасность миновала, он заметил, что резкое вмешательства генерала Ефименко, возможно, спасло мне жизнь. Да, в отделение – очередь. Для кого-то она не столь страшна, но я был в таком состоянии, при котором в любой день могло случиться так, что операция оказалась бы уже бессмысленно. Болезнь атаковала…

Разговаривая с Андреем Витальевичем, наблюдая за его заботливыми действиями, я нет-нет да вспоминал Михаила Филипповича Гулякина. Что-то неуловимое, доброе, важное перенял у него хирург Коржиков.

Ну а после операции, ещё не зная того очень и очень знакового заявления о «колоколе», я попросил привезти мне блокноты и книги… Достоевского, Ивана Ильина…

И стал писать… Что подтолкнуло к такому решению? Вполне понятно… Высшие силы направляют наши поступки. Каждый, внимательно проанализировав свою жизнь, все неожиданные и резкие повороты, может убедиться в этом. Но быстрее в этом убеждаешься, когда оказываешься на серьёзном рубеже…. Можно сказать, на грани…

Первая операция прошла успешно. Коржикову удалось убрать всё то, что нависало надо мной довольно продолжительное время, грозя разделаться окончательно. Я проснулся от наркоза ещё на операционном столе и увидел, как Андрей Витальевич завершает работу – он сам забинтовывал ногу и делал это как-то особенно, от глаз не могли укрыться аккуратность и особенная заботливость. Руки хирурга – это руки волшебника. Дума, что удалось показать это в предыдущих главах книги…

Лечение предстояло этапное. Спасена и очищена от опасностей нога. Теперь нужно разделаться с лимфатическими узлами, которые держали оборону, пока нога была поражена. Операция сложна не самой операцией, а последствиями. Лимфоузлы ведь в таком месте, где очень трудно наложить надёжные швы. И швы зачастую расходятся.

Перед операцией Коржиков водил меня на ультразвуковое исследование. Опасность ещё оставалась. Если бы обнаружили, что оборона оказалась прорванной, то и операция не нужна. Смысла в ней никакого нет. Ну, сами посудите, какой смысл удерживать рубеж, если противник уже вышел на оперативный простор в тылу этого рубежа.

Крутили и вертели долго. Андрей Витальевич постоянно находился рядом. И вот тут я снова заметил особенность его работы, работы по Гулякински.

– Как будто, всё в порядке, – сказала женщина, проводившая исследования, глядя на него.

– Так думаете? А ну ещё раз посмотрите, – и он произнёс какое-то слово по латыни.

Ну что я вам скажу, дорогие читатели. Конечно, сравнение неточно, но, у стрелков-спортсменов есть такое слово «мандраж». Если он обрушится, никаких результатов… Надо успокоиться, а время идёт. Здесь же как успокоишься? Вот сейчас приговор. Я же понимал очень многое – не зря столько работал над книгами о Гулякине, над его мемуарами, не зря проводил долгие вечера в беседах с ним, беседах разнообразных и откровенных.

За это время можно было бы вполне овладеть с помощью такого уникального собеседника некоторыми профессиями – если бы на месте Гулякина был не хирург, а, скажем, педагог, историк, психолог… Ныне, конечно, нередко можно видеть, как иные руководители в гражданской медицине во время многочисленных проверок поликлиник ничего кроме порядка в санузлах и наличия туалетной бумаги, проверить не в состоянии. И где только профессиями овладевали? Или просто боятся вникать. Ведь когда больных гораздо больше, чем физически могут принять врачи, что ответишь? А санузлы удобны. Если непорядок, значит медобслуживание никудышнее… это не выдумки. За всем тем, что иногда говорю о современном состоянии дел, факты. Просто они для другой книги…

Медицинской профессией так просто не овладеешь. Вспомним, как из военврача 3 ранга Гулякина хотели сделать оперативного работника штаба!

Но вернёмся в кабинет УЗИ. Я понимал, сколько серьёзно то, что сейчас будет выявлено.

Помнил, как долго искали у Михаила Филипповича очаг, и нашли отчасти по его настоянию. Ну а здесь, настоятельно требовал этого Коржиков. Найти! Он требовал найти… Это в чём-то другом можно отступить и сказать: не нашли, и хорошо. Здесь нет. Всё что не замечено и не найден, сработает.

Наконец, женщина, проводившее исследование сказала:

– Всё чисто.

– Вы уверены? – переспросил Коржиков.

– Да, на сто процентов. И даже более.

– Спасибо, – как-то очень неторопливо, протяжно, проговорил Коржиков. – Вы нас избавили от многих неприятностей.

Мы вышли.

– Ну, что же, – сказал он мне. – Теперь со спокойным сердцем берёмся за операцию…

И снова малоприятная подготовка, снова все действия, которые необходимы и накануне, и с утра. Но это же последний рубеж! Ещё немного и всё. Больше операций не будет… Таковы были надежды.

Когда всё прошло успешно, швы срослись, не раскрываясь, Коржиков признался.

– Я ведь, когда осваивал эту операцию, заметил, что у одного из наших корифеев всегда всё проходит без осложнений. Но он любил говорить, в чём дело. И вот как-то, ассистируя ему, я заметил тонкую деталь – заметил, под каким углом он держит скальпель. И разгадал. С тех пор и мне удаётся. Ну вот, освою – поделюсь с товарищами.

Сколько же у лучших учеников и последователей Гулякина было от него, доброго наставника, старшего товарища!

Если бы не попадал я в госпиталь после выхода книг целых два раза, наверное, вряд ли бы понял это в полной мере. Не случайно данное издание выросло вдвое по сравнению с предыдущим.

Ну что ж… Дело пошло на выздоровление. Замаячила впереди выписка. И подживало всё неплохо. На одной из перевязок Коржиков перекрестил рану и сказал:

– Хорошо, хорошо заживает. Гранулки образуются…

Но странное дело. Вот как-то так получалось, что не видел я скорой выписки. Каждый человек что-то видит впереди определённое, что-то планирует, даже мысленно проживает грядущее, ну хотя бы, к примеру, лето, которое в разгаре. После выписки ещё и часть июля впереди и август. Не видел я