Хотя ситуация к этому совершенно не располагала, Тоня расхохоталась, представив, как Славик катит на каталке многоуважаемого профессора, накрыв простыней, чтобы не было видно его лица, в отделение. Бедные люди, которые застанут это зрелище, особенно если «простыня» неожиданно икнет или вообще решит сесть! Вот из-за таких ситуаций и ходят потом в народе байки про оживших мертвецов. Наверное, это будет первый случай в истории, когда на морговских каталках поедет живой человек.

С одной стороны, Тоне было жаль коллегу: он работал здесь задолго до того, как сюда пришли работать она с Саней. Он много шутил, улыбался, помогал им с учебой, но потом работа начала слишком сильно давить на его психику. Ведь порой ты не сразу понимаешь, когда твоя работа становится тем, что приносит больше стресса, чем радости. Каждое морально тяжелое вскрытие, будь то ребенок или взрослый, словно откалывает от твоей души маленький кусочек, и каждый врач справляется или не справляется с этим по-разному: кто-то черствеет сердцем, а кто-то фиброзируется печенью. Именно после того случая Н. З. и уволили окончательно без возможности вернуться.

Тоня продолжала копировать протоколы, пока Санни с Таней болтали о сегодняшней мадам. В последнее время рабочие дни были прекрасными, а хорошие отношения с коллегами для Тони были очень важны, и ей стало во много раз приятнее ходить на работу.

В конце того рабочего дня, когда все уже потихоньку собирались домой, лаборантка и «обрадовала» всех срочным вскрытием.

– Антонина Сергеевна, там еще одного привезли, сейчас просят вскрыть, срочно. Это личная просьба Г. О., – понизив голос, проговорила она, передавая Тоне историю болезни.

Г. О. работал в больнице в хирургическом отделении, был близким другом родителей Тони и по совместительству ее крестным отцом. На третьем курсе именно он, как она узнала уже после смерти того распускающего руки профессора, одним звонком добился того, чтобы девушке поставили тройку, а не отправили на пересдачу. Пару лет назад тот же крестный провел отцу Тони сложнейшую операцию по удалению огромной гемангиомы печени[41], за которую никто не хотел браться, так как она сдавливала нижнюю полую вену, а возраст и анамнез папы предполагал высокий риск летального исхода. Но все обошлось, и Тоня с отцом до сих пор встречаются по выходным, смотрят вместе футбол и ходят в театры.

Г. О. иногда отдавал именно Тоне на аутопсию особо спорные или неоднозначные случаи, которые могли выявить его врачебную ошибку. Врачебная ошибка – это непредумышленный дефект в работе, который возникает, несмотря на добросовестное выполнение врачом своих профессиональных обязанностей. Конечно, ошибка ошибке рознь: если вы не меняете шприцы, вводя лекарства разным пациентам одним инструментом, то это халатность, и за это можно даже понести уголовную ответственность. Но и классифицировать ошибки по тяжести причинения вреда тоже довольно тяжело, ведь медицина – это не всегда точная наука, каждый организм индивидуален и может дать непредсказуемую реакцию на что угодно.

Г. О. был прекрасным врачом и всегда предельно внимательно собирал анамнез, прежде чем назначить операцию и выбрать дальнейшую тактику лечения. За все время работы Тоня всего один раз обнаружила пропущенную им миксому сердца, да и то из-за печального стечения обстоятельств. Миксома – доброкачественная опухоль, которая состоит из небольших сосудистых полостей, заполненных кровью. Она чем-то напоминает гриб на ножке, который локализуется в левом предсердии, фиксируется на межпредсердной перегородке и «бьет» по митральному клапану. И когда миксома вырастает достаточно большой, у пациентов развивается интересный симптом. В вертикальном положении миксома под действием силы тяжести попадает в отверстие митрального клапана, блокируя кровоток левой половины сердца, что вызывает временное падение артериального давления, иногда с головокружением и даже обмороком. Но как только пациент ложится, миксома «откатывается» назад, и все возвращается в норму.

В апреле в хирургическое отделение Г. О. поступила женщина 60 лет с переломом шейки бедра, у которой через неделю после наложения гипса начала развиваться гангрена.

Перед операцией пациентам всегда делают рентген сердца, чтобы увидеть кальциноз сосудов, выявить аномалии развития сосудов или клапанов и проверить, нет ли жидкости в околосердечной сумке.

Женщина была очень тучная, да еще и с переломом, поэтому довезти ее до рентгеновского кабинета было проблематично. Посовещавшись, врачи приняли решение сделать снимок на старенький передвижной рентгеновский аппарат: все же лучше, чем ничего. Но, к сожалению, миксому они не разглядели, и пациентка умерла через сутки после операции. Кусочек миксомы оторвался, став тромбоэмболом, и заблокировал среднюю мозговую артерию, вызвав инсульт, когда женщина еще была без сознания, под действием наркоза.

В дальнейшем этот случай разбирали на лечебно-консультативной конференции, где было очень много споров. Возможно, если бы миксому увидели на хорошем рентгеновском аппарате, то сначала удалили бы это образование, а затем бы уже занялись гангреной, и тогда женщина могла прожить еще несколько лет. Но это лишь догадки. Кто виноват в таком случае? Главный врач, который не позаботился о должном обеспечении больницы медицинскими аппаратами? Хирург, который без четких снимков рискнул оперировать? Судьба?

Тоня пролистала историю болезни, вышла в коридор и позвонила крестному, чтобы узнать, что за неожиданную работу он ей подкинул.

– Тонечка, привет, – тепло поприветствовал крестницу Г. О.

– Привет! Что ты мне прислал, расскажешь вкратце? – тихонько, чтобы никто не слышал, спросила девушка.

– Да! Там какой-то запущенный случай, и я хочу, чтобы ты посмотрела. В 2012 году у пациента был диагностирован злокачественный рак сигмовидной кишки. Мужчина от лечения отказался, сказал, что он какой-то травник, поэтому будет пить соду, и все будет хорошо. Потом он пришел к нам в 2015 году, когда рак пророс и стал спаян с мочевым пузырем, а затем начал давать метастазы в кости. Когда мы сделали ему МРТ, то не поняли, появились ли в легких новые метастазы, или это к нему какая-то отдельная зараза прилипла. Глянь, в общем, особенно жду заключения стекол. Сделаешь сегодня, пожа– луйста?

– Да, конечно, до связи.

Попрощавшись с Таней, Тоня попросила Дашу спускаться и передать Славику, чтобы тот все подготовил. На самом деле Тоне очень хотелось домой, она чувствовала себя неважно. От усталости ей уже не хотелось полностью экипироваться, да еще и на банальный рак: казалось бы, что она могла найти такого особенного, чего от нее ждал крестный? Девушка надела только верх от хирургического костюма, одноразовый халат, фартук, две пары перчаток и экран, полностью прозрачную маску на резинке. Стянула волосы в тугой пучок, но надевать шапочку уже не стала.

У Тони совершенно вылетело из головы, что секционная из-за обвалившейся стены выглядела как поле битвы титанов. В помещении было довольно пыльно, вытяжка не работала, поэтому, чтобы хоть как-то проветрить, она приоткрыла окно (все же на дворе уже ноябрь) и начала быстро диктовать данные Даше. Внутри все было так, как и говорил крестный, и она начала исследование с брюшной полости, оставив органы грудной полости напоследок.

– Опухоль сигмовидной кишки, крупный конгломерат красно-бурого цвета, семь сантиметров, внутри слоистый, крошащийся, спаян с левой верхней и задней стенкой мочевого пузыря, приращение в области треугольника Льето.

К легким Тоня перешла в последнюю очередь. Масса, цвет – на ощупь вроде не было ничего необычного, но она обратила внимание на увеличенные перибронхиальные лимфатические узлы и узлы среднего средостения. Наклонилась поближе, чтобы измерить их, продолжая надиктовывать Даше, сделала еще пару надрезов легких и замолчала. На разрезе, помимо мелких участков фиброзной ткани, что часто свидетельствовало либо о многократных перенесенных пневмониях, либо о длительном курении, были мелкие белесоватые гранулы, а в нижних сегментах обоих легких, типичной локализации при туберкулезе – участки казеозного, или, как его еще называют за сходство, творожистого, некроза, который больше напоминал бесструктурные аморфные массы. Вокруг очагов разрасталась гранулематозная ткань, и Тоне показалось, что время в этот момент замерло: «Нет, нет, нет, нет, нет! Пожалуйста, пусть это будет что угодно, кроме этого!»