За 12 лет работы Тоня с Саней повидали разных врачей. За месяц до прихода Тани из их отделения окончательно выгнали патологоанатома Н. З., который просто безбожно пил, уходя в запои, в том числе и на рабочем месте. Его не спасло даже то, что он обладал феноменальной памятью и прекрасными знаниями. Иногда он верно ставил такие редчайшие диагнозы, о которых Тоня даже не слышала. Известные профессора из Москвы просили его выступать с докладами об этих случаях, а фото патологий, которые делал Н. З., красовались в нескольких популярных учебниках как примеры. Но все началось с мелочей: бутылочка грушевого сидра вечером, который действовал как снотворное – все знают, как тяжело засыпать после эмоционально напряженного рабочего дня. Затем дозы алкоголя начали увеличиваться, а по выходным миллилитры стали превращаться в литры. Н. З. стал ждать пятницы, чтобы хорошенько отдохнуть, а в понедельник рассказывал коллегам о своих посиделках с друзьями. Воду из кулера в стакан он наливал под углом – видимо, по привычке, чтобы не пенилась. Со смехом рассказывал, как его однажды чуть не поймала профессор, когда в перерыве Н. З. решил в раздевалке выпить вина, перелитого в пакет из-под виноградного сока.
– Пьянствуете на рабочем месте? – строго спросила его заведующая.
– Что вы, занимаюсь энотерапией! Еще Авиценна говорил: «Вино наш друг, но в нем живет коварство: пьешь много – яд, немного пьешь – лекарство»!
Затем Н. З. начал приходить на работу подвыпившим и опаздывал на час, а то и на два. Сначала, когда коллеги обращали внимание на исходивший от него запах, он отмахивался и говорил, что на выходных что-то отмечал с семьей, а до понедельника запах еще не выветрился. И до него даже уже не доходило, что дело было во вторник, а в понедельник он на работе вообще отсутствовал. Потом все чаще рядом с ним начал появляться термос с «чаем», от которого так разило коньяком, что на его фоне запах от настоящего чая, завариваемого Саней, стал казаться кристально свежим. Либо он приносил конфеты с коньяком и утверждал, что запах исходит от них.
Но после начались странности, на которые закрыть глаза уже было невозможно. Однажды, уже уходя с работы, Тоня с Саней услышали, как кто-то тихо поет в секционной, причем поет песню «Спи, моя радость, усни». Кому-то это может показаться смешным, а у девушек тогда чуть было сердце не ушло в пятки. Когда Тоня тихонько заглянула внутрь, то увидела, что Н. З. сидит за столом (обычным, за которым лаборанты пишут свои заметки), подперев щеку ладонью, и поет эту песню знакомому дворовому коту, который смотрел на него, сидя на подоконнике с другой стороны окна. Она решила не мешать этому странному перформансу: все же взрослый мужчина, уже 64 года, сам разберется, чем ему занимать свой досуг.
Следующий случай, когда Тоню чуть снова не хватил инфаркт от ужаса, произошел где-то через месяц после первого. Была зима, все санитарки и врачи, как думала Тоня, уже разошлись по домам, и девушка осталась в кабинете одна. Она продолжала заполнять протоколы, которых скопилось очень много, потому что Саня в то время ушла в отпуск, а Н. З. в запой. Дверь в кабинет была закрыта, чтобы не выпускать драгоценное тепло. На столе стоял ободряюще горячий чай без добавок из перебродившего винограда. За окном смеркалось, время подходило к пяти вечера, как вдруг Тоня услышала какой-то невнятный звук. Она прислушалась: звук повторился со стороны коридора. Внутри нее все будто покрылось корочкой льда. Звук напоминал приглушенный стук в дверь.
Тоня была человеком простым, и, как правило, чем громче стучали ей в дверь, тем «сильнее» ее не было дома. Особенно это касалось тех моментов, когда ей под вечер кто-то стучался в кабинет. Стук, пауза, а затем послышался еле слышный вздох, от которого у девушки зашевелились ворсинки мерцательного эпителия трахеи. Тоня сразу же вспомнила все ужастики, которые смотрела за всю свою жизнь. Быстро набрала номер Сани, чтобы та была с ней на связи и в случае чего вызвала полицию или на крайний случай Сэма и Дина Винчестеров[38]. Аккуратно приоткрыв дверь, Тоня увидела, что Н. З. сидит на полу в халате, надетом шиворот-навыворот. Всем своим телом он навалился на дверь и стучал о нее затылком, издавая тот самый глухой звук. Открыть дверь полностью Тоня не могла – ее забаррикадировало тело коллеги.
– А, Тонечка, а что, дверь наружу открывается? Совсем запамятовал, – медленно проговорил Н. З. и уронил голову на грудь.
– Что вы тут делаете?! – обескураженно спросила Тоня. В ответ ей послышался храп.
– Тончос, кто там? – беспокоилась на том конце провода Саня.
– Все в порядке. Это Н. З., пьяный в хлам, пытался открыть нашу дверь, толкая ее внутрь.
– А что он делает на работе в такой час?
– Вот разбужу его и спрошу! Блин, что мне с ним делать? Он тяжеленный, я его даже до кресла не дотащу.
– Славка рядом живет, погоди, я наберу его, возможно, он сможет подойти и помочь.
– Спасибо, жду.
Славиком звали широкоплечего санитара, который выглядел как Алеша Попович с картины Васнецова и разговаривал так же, время от времени используя витиеватые древнерусские обороты. У него была густая светлая борода, хмурый взгляд и громогласный голос, от которого тряслись каталки, но при этом он был бесконечно добрым и вежливым человеком. По своему первому высшему образованию Славик был переводчиком (возможно, это и сказалось на его речи), а по второму – экономистом. Но в какой-то момент его так все достало, что он устроился работать в патолоанатомическое отделение санитаром и продолжал работать уже шестой год.
Славик пришел через 15 минут, и Тоня была рада видеть его, как никогда. Все это время она прислушивалась к дыханию Н. З. и молилась, чтобы он не двинул кони, а то получилось бы как в той шутке: «Патологоанатом умер, но все равно поехал на ра– боту».
– Здравствуйте, Антонина Сергеевна. Будем вызволять вас из темницы, – пробасил Славик. Он аккуратно поднял врача на ноги, держа за подмышки, и прислонил к противоположной от двери стене. Н. З. икнул и засопел сильнее, а Тоня смогла хотя бы выйти из кабинета.
– Что нам с ним теперь делать? – озадаченно обратилась она к Славику.
– Прикатите каталку, я его на третий этаж больнички к М. В. завезу, у них с Н. З. договор по дружбе: ежели опять какая напасть приключится, сразу тихой сапой его туда. Ему там детоксикацию проведут, и завтра как огурчик будет.
В медицине детоксикацией организма называется обезвреживание различных токсических веществ, а также индивидуально подобранная интенсивная терапия, которая проводится под наблюдением врача и в отделении больницы. При тяжелых случаях применяется плазмаферез[39] и гемодиализ[40]. Детоксикация лишь помогает справиться с похмельем и с синдромом отмены, который может привести к летальному исходу, если человек после длительных пьянок резко прекратил употреблять алкоголь, и она не лечит алкоголизм, как думают многие.
Шустрые маркетологи забрали себе этот термин, чтобы толкать обычный сок по цене крыла от самолета, обещая чудотворное избавление от различных шлаков и токсинов, которыми якобы просто кишит ваш организм. Имейте в виду, что если вам настойчиво пытаются втюхать что-то через запугивание, то в 90 процентов случаев это развод. Шлаки – это вообще псевдонаучный термин, а токсины – вещества, наличие которых вы точно заметите в своем организме, так как они выделяются вирусами, бактериями и гельминтами. Токсинами также называют соли тяжелых металлов и различные яды. Сопровождается все это высокой температурой, рвотой и общей слабостью, и соки тут ничем не помогут.
Знаете, что вам действительно нужно для хорошей естественной детоксикации? Записывайте: два легких, две почки, одна печень и кожа. В основном, конечно, всю работу на себя берет печень, главная функция которой и состоит в переводе токсинов в более безопасную форму, а почки вместе с фильтрацией крови выводят остатки этих веществ наружу с мочой.
