Второй, утешительный миф – прогресс. Сегодня лучше, чем в темные века; завтра будет еще лучше. Трудно сказать, что будет завтра; может быть, ничего не будет. Но мир становится сложнее и сложнее, и человек теряется в дебрях цивилизации. Чем больше новых частностей, тем труднее уловить дух целого (а только в причастности целому коренится смысл жизни). Развитие постепенно разрушает приемы возвращения к простоте и цельности, разрушает символы целого, повисшие в пространстве, где нет ни одного факта»[4].

Анализируя керченскую трагедию, лидер страны сказал: «Все мы плохо реагируем на изменяющиеся условия в мире. Это значит, что мы не создаем нужного, интересного и полезного контента для молодых людей». Кто бы спорил. Но создание такого контента – невероятно сложная задача, исключающая истерику и взаимные обвинения так называемых фундаменталистов и либералов. Как и чем уравновесить крайние точки зрения? Такие попытки делаются, но пока получается коряво.

В одном из городов Центральной России я увидел любопытное учебное заведение – «Казачий информационно-технологический лицей». Лампасы, папахи и другие атрибуты формы лицеистов демонстрировали приверженность руководства учебного заведения к исконным традициям. Но при чем здесь современные информационные технологии, которые, как известно, не знают национальных границ? Оказывается, концепция данного лицея предусматривает создание специальных казачьих дружин для обеспечения информационной безопасности в интернете!

Слов нет, информационная безопасность – вещь серьезная. Подготовка таких специалистов востребована государством. Кроме того, приобретенная специальность гарантирует в будущем достойную оплату. Всё это осознают руководители данного учреждения, озабоченные привлечением абитуриентов. Что не так? Вместо шашки, которая, впрочем, на всякий случай висит на боку, курсантам предлагается размахивать гаджетами, вырубая из интернета крамолу. Сложная сугубо технологическая задача, окрашиваясь в идеологические тона, превращается в миссию, суть которой – поиски скрытых врагов, со всех сторон подкапывающихся под фундамент нашей особой духовности. Так из данной концепции явно торчат уши конспирологии, всегда порождающей страх, подозрительность и все ту же ненависть. Что происходит неизбежно, когда пытаются соединить туловище быка и голову овцы. Такой идеологический мутант нежизнеспособен.

Конспирологические версии тех или иных грозных событий, распространяющиеся со скоростью пандемии по всему миру, – результат повсеместно растущего недоверия к официальным средствам массовой информации. В результате наведенного конспирологическими версиями страха невероятно повышается градус агрессии. Специалистам по истории первобытности известны техники, с помощью которых древние племена приводили себя в агрессивное состояние. Вступая на тропу войны, мужчины племени исполняли ритуальный танец войны. Характерно, что дети, женщины и старики в это время прятались в укрытиях. Почему? Потому что воин, впавший в боевой экстаз, превращался в идеальную машину для убийства, сметающую без разбора все на своем пути. Свой или чужой – значения не имело. Но, возвращаясь с победой, мужчины племени исполняли специальный ритуальный танец мира, тем самым приводя себя в нормальное состояние. После чего мирное население безбоязненно покидало свои укрытия.

Сами того не ведая, мы с помощью современных средств массовой информации запускаем первобытные техники невероятной возгонки агрессии. Стоит ли после этого удивляться тому, что подросток (семнадцатилетний подросток в племени – это уже мужчина-воин, владеющий оружием) превращается в убивающую машину? Поэтому в керченской истории не следует утешать себя простым и удобным объяснением, что мы имеем дело с психопатом, которого вовремя не диагностировали. Зададимся лучше прямым и неудобным вопросом: отчего число таких психопатов неизменно растет?

Школа не висит в безвоздушном пространстве; она существует на семи ветрах: идеологических, геополитических, социально-экономических, национальных, конфессиональных, психоэмоциональных, наконец, иррациональных, ибо человеческие поступки не сводимы исключительно к рациональным мотивам. Порой эти ветра приобретают шквальный характер, прогибая школу со всеми ее обитателями (педагогами, детьми и родителями) то в одну, то в другую сторону. Очевидно, что стране необходима длительная педагогическая терапия, в результате которой нам всем предстоит обучиться искусству диалога.

А пока взрослые не образумились, в первую голову надо спасать детей от ненависти. На память приходят стихи Александра Галича, чей столетний юбилей в 2018 году мы странным образом отмечали на первом канале телевидения в глубокой ночи, когда дети и подростки спят беспробудным сном. А зря. В поэме «Кадиш», посвященной Янушу Корчаку, опираясь на дневник праведника, Галич пишет:

Я старался сделать все, что мог,

Не просил судьбу ни разу: высвободи!

И скажу на самой смертной исповеди,

Если есть на свете детский Бог:

Все я, Боже, получил сполна!

Где, в которой расписаться ведомости?

Об одном прошу – спаси от ненависти!

Мне не причитается она.[5]

Парадоксальный факт – дети и подростки в гораздо большей степени, чем их родители, которые, как правило, сегодня выхолощены на работе, расположены к серьезным разговорам. Их психику не стоит беречь, окружая гиперопекой, скрывая трагические страницы прошлого и настоящего, исходя из превратно понимаемых патриотических побуждений. На этот ложный псевдопатриотический посыл прекрасно ответил Гоголь в «Театральном разъезде»:

«Господин П. Да, это наши раны, наши, так сказать, общественные раны.

Князь N. (с досадою). Возьми их себе! Пусть они будут твои, а не мои раны! Что ты мне их тычешь?»[6]

С детьми надо разговаривать честно. Молчащее поколение проигрывает свою историю, а значит, и будущее.

Но способно ли слово стать целительным средством взросло-детского сообщества? И здесь мы вновь обращаемся к великой русской поэзии, в частности к Н. Гумилеву:

Слово

В оный день, когда над миром новым

Бог склонял лицо свое, тогда

Солнце останавливали словом,

Словом разрушали города.

И орел не взмахивал крылами,

Звезды жались в ужасе к луне,

Если, точно розовое пламя,

Слово проплывало в вышине.

А для низкой жизни были числа,

Как домашний, подъяремный скот,

Потому что все оттенки смысла

Умное число передает.

Патриарх седой, себе под руку

Покоривший и добро и зло,

Не решаясь обратиться к звуку,

Тростью на песке чертил число.

Но забыли мы, что осиянно

Только слово средь земных тревог,

И в Евангелии от Иоанна

Сказано, что