В отличие от племён Среднего и Младшего жузов у них не было какого-либо негативного опыта взаимодействия с Российской империей. Они не сталкивались с изъятием земли, с налогообложением, они не вели степную войну против России под флагами Кенесары. Поэтому мятежному хану было сложно увлечь казахов Старшего жуза идеей продолжения борьбы против России. Маловероятно, что их могла привлечь идея создания ханства под руководством Кенесары. Потому что поддержка ими такой идеи означала конфликт всё с той же Россией. Кроме того, появление ханства Кенесары могло привести к появлению налогообложения в виде зякета.

Более привлекательным для казахов Старшего жуза могла показаться идея борьбы с Кокандом, который до начала политического кризиса в начале 1840-х годов осуществлял сбор зякета на южных казахских территориях. Коканд мог вернуться, в 1845 году кризис в этом государстве в целом закончился. В этом смысле присутствие не слишком большого, но хорошо вооружённого формирования Кенесары могло оказаться выгодным делом. В то же время наличие такого отряда на своей территории нельзя было игнорировать.

В этой ситуации шла сложная игра, в которой участвовали все заинтересованные стороны. Характерно, что 17 апреля 1847 года управляющий министерством иностранных дел Нессельроде написал записку императору Николаю I по поводу казахов Старшего жуза. «Нет сомнения, что Большая Орда, по недавнему своему поступлению в подданство России, по отдалённости своей от России, не может быть подчинена тому же порядку, как Средняя Орда; учреждение там приказов и предоставление всего ближайшему надзору и управлению поставленных от правительства чиновников неминуемо встревожило бы недавно покорившихся киргиз, даже обложение их хотя лёгким ясаком по многим причинам признаётся неудобным, или по крайней мере, рановременным»[403]. При этом четырёх султанов Старшего жуза Нессельроде предлагал уравнять с возглавлявшими административные округа старшими султанами Среднего жуза. «Султанов Сюка Аблайханова, Галлия, Гакима и Рустема утвердить в начальствовании подчинёнными им родами с назначением им жалования наравне со старшими султанами Средней Орды»[404]. Из этих людей как минимум султаны Сюк Аблайханов и Рустем были родственниками Кенесары.

Фактически российская администрация собиралась вообще какое-то время не облагать казахов Старшего жуза налогами. Естественно, что для последних это было весьма привлекательное предложение. И понятно, что оно было гораздо более привлекательным, чем перспектива вести борьбу против России под флагами Кенесары. Тем более что Россия своей военной мощью смогла бы не допустить возвращения кокандцев.

Сохранение реальной самостоятельности при отсутствии налогообложения, доступе к рынкам и одновременном нахождении под зонтиком у России не могло не быть чрезвычайно интересным для казахов Старшего жуза. Точно так же, как ранее такая модель выглядела весьма привлекательной для казахов Младшего жуза, а потом и Среднего. Здесь стоит отметить, что каждый раз это было справедливо для текущего момента. Но на длинной дистанции это вело к потере самостоятельности, а следовательно, ставило в зависимость от принимаемых в России решений относительно жизни тех же казахов всех трёх жузов.

В любом случае для племён это было более приемлемо и менее затратно, чем реализация проекта Кенесары по созданию ханства. Но ещё раз напомню, что в Старшем жузе не могли игнорировать внушительный военный отряд во главе с авторитетным и энергичным ханом. Кроме того, у самого хана не было другого выхода, кроме как продолжать борьбу против России или Коканда. Собственно, из Семиречья он мог отступить только на восток. Соответственно, присутствие Кенесары создавало местным племенам определённое неудобство.

В некотором смысле его трагическая гибель в 1847 году во время похода против киргизов способствовала снятию в регионе политического напряжения. По крайней мере, для тех, кто не хотел рисковать, вступая в конфликт с Россией и Кокандом. Хотя всё ещё остаётся актуальным вопрос, зачем вообще Кенесары отправился в этот поход. Ермухан Бекмаханов писал в связи с этим: «В этой борьбе Кенесары преследовал основную цель — борьбу с господством Коканда, как врага казахов и алатауских киргизов, и против киргизских манапов, являвшихся верными союзниками кокандских беков. Поэтому поход в Киргизию он рассматривал, как ответ на действия манапов, передавшихся Коканду»[405]. Здесь Бекмаханов по советской традиции старается разделить киргизский народ и манапов. Соответственно, по этой логике только на последних лежит ответственность за их переход на сторону Коканда, что, по его мнению, не отвечало интересам киргизского народа.

Но здесь стоит учитывать, что киргизы традиционно играли определённую роль в истории Кокандского ханства. По крайней мере, те из них, которые проживали с южной стороны гор Алатау, в горных районах Ферганской долины. При этом основные кокандские опорные пункты в районах севернее гор Алатау располагались главным образом на киргизских землях. Поэтому если Кенесары собирался вести борьбу с Кокандом, то ему необходимо было решить вопрос с позицией киргизских племён. Их племенные ополчения занимали важное стратегическое положение в горах и могли оказать давление на левый фланг любого, кто из степного Семиречья намеревался вести наступление на Коканд. Кроме того, киргизы поддерживали отношения и с российскими представителями. Поэтому исходя из общей ситуации Кенесары мог прийти к выводу, что киргизов надо либо привлечь на свою сторону, либо попытаться нейтрализовать.

Вполне можно допустить, что вопрос о киргизах был поставлен султанами и родоплеменной элитой Старшего жуза. Они могли убедить Кенесары в том, что нельзя отправлять ополчения племён Старшего жуза против Коканда или даже против России, оставив кочевья севернее гор Алатау без защиты от нападения со стороны киргизов. В любом случае именно местные казахские племена хорошо знали своих соседей и специфику местности, на которой предстояло вести боевые действия. Уроженцы степей Среднего и Младшего жуза, составлявшие костяк отрядов Кенесары, привыкшие вести манёвренную степную войну, наверняка не представляли себе специфики войны в горах. Известно, что в критический момент султан Рустем и Сыпатай Алибеков покинули лагерь Кенесары[406].

Очевидно, что гибель Кенесары привела к радикальному изменению стратегической ситуации в Казахской степи. Для многих заинтересованных лиц, включая Россию, Коканд, представителей чингизидской и родоплеменной элиты исчез серьёзный раздражающий фактор. В определённом смысле после гибели Кенесары ситуация в регионе стабилизировалась, Старший жуз и киргизы получили возможность выстраивать собственные отношения с Россией и Кокандским ханством.

Для казахов это была не просто последняя попытка воссоздать государство и использовать для этого всё ещё немалый военный потенциал племенных ополчений. Это был последний раз в истории традиционного казахского