Под горящую лучину всегда ставился сосуд с водой, чтобы падающие искры и угольки не вызвали пожара. Иногда для освещения употребляли масляные фитильные светильники – небольшие плошки с загнутыми вверх краями и кольцеобразной ручкой. Люди с хорошим достатком могли позволить себе такую роскошь, как сальные, а то и восковые свечи, толщина которых была от 1 до 5 см в диаметре. Сальные свечи зажигали в простые дни, и лишь по большим праздникам зажиточные люди могли позволить себе зажечь восковую свечу. Свечи вставлялись в «стенные» медные или железные подсвечники или в «стоячие», небольшие по размеру, которые, смотря по надобности, можно было переставлять. Если в вечерний час требовалось пройти в конюшню или в амбар, то пользовались для освещения ручным слюдяным фонарем. Ложась спать, старались всегда оставить горящий ночник (плошку особой формы с фитилем, наполненную салом), который в условиях отсутствия спичек служил источником огня.

Хозяйственные припасы хранились в бочках, кадях и лукошках, стоявших в клетях или подвалах. (В наши дни такой подвал с утварью можно увидеть в палатах бояр Романовых на улице Варварке.) Кухонная утварь была скудна и примитивна; жарили на сковородах железных и медных луженых; тесто замешивали в деревянных чанах и корытах. Рукомойники, служившие для умывания, были серебряные и позолоченные в богатых домах и медные, оловянные или глиняные – в домах победнее. Такие рукомойники представляли собой сосуд (часто в виде зверя или птицы) с двумя носиками с разных сторон и подвешивались за дугообразную ручку к потолку. Когда требовалось умыться, на любой из носиков сверху нажимали пальцем, рукомойник наклонялся, и вода текла. Когда требовалось варить пищу для большого количества людей, то в поварнях пользовались медными или железными «естовными» котлами емкостью до нескольких ведер. Пивные и винные котлы были еще больше и вмещали иногда до 50 ведер.

В домах держали «котков» (котов). Кот понимался как чистое животное, которое может, в отличие от собаки, входить в церковь и даже жить при церкви, не оскверняя ее. В стенах некоторых древних храмов Владимиро-Суздальской земли даже сохранились лазы для кошек. Поэтому кота можно было называть христианскими именами (Васька, Машка), в отличие от собаки. Собака считалась животным нечистым, поэтому ей придумывали кличку, и даже когда собаку называли именем человека, это имя не входило в православные святцы, а было заимствовано из иноязычного источника. Поэтому собаку, в отличие от кота, держали во дворе, а если она заходила в храм, его надо было переосвящать. В Средневековье на Руси даже существовал специальный «Чин на очищение церкви, егда пес вскочит в церковь или от неверных войдет кто», который был отменен только в ходе реформ патриарха Никона. Отсюда ругательства и отрицательные коннотации, связанные с собакой («ты собака», «пес поганый», «собачья жизнь», «холод собачий»), матерную ругань называли «лая матерная», уподобляя ее собачьему языку, в то время как с образом кота никакой ругани и оскорблений связано не было.

Первые коты появились на Руси на заре государственности: при раскопках Рюрикова городища в Великом Новгороде были обнаружены кости кошек, относящиеся к IX–XII вв. Существует легенда, что первого кота на Русь привезла византийская принцесса Анна, жена киевского князя Владимира Крестителя, равно как есть гипотеза, что первые коты появились на Руси благодаря скандинавам-варягам. Первое письменное упоминание о котах встречается под 1230 г. в I Новгородской летописи. В этот год по всей Европе воцарился страшный голод, и в летописи в этот год было отмечено, что люди обезумели: «Яко инии простая чадь резаху люди живыя и ядяху, а инии мертвая мяса и трупию обрезающе юдаху, а друзии конину, псину, кошкы…»

Кот казанский

Стоил кот очень дорого (очевидно, из-за редкости), и поэтому его могли иметь только люди с достатком. В церковном правовом документе «Правосудие митрополичье» XIV в. кот стоит три гривны (столько же стоил пахотный вол, а лошадь или корова стоили дешевле). Там же есть статья, согласно которой за убийство кота полагалось заплатить гривну штрафа и найти хозяину нового кота. В 1597 г. в уральском городке Верхнетагиле случилась трагедия: «А воевода в городе был с Москвы Рюма Языков. И был у тово воеводы с собою привезен казанской кот большей. И все-де ево подле себя держал Рюма. И тот кот спящему ему горло преяде и до смерти заяде в том городке». «Казанский кот» – это не только обозначение места происхождения кота. Есть предположение, что это порода либо крупных «бойцовых» котов с характерной внешностью, существовавших в Казани (сейчас эта порода не существует – она перемешалась с другими), либо прирученных камышовых котов (манулов). В более позднее время казанские коты часто изображались на лубках. Последние часто сопровождались подписями «Кот Казанский всему Отечеству отец», «Кот Казанский, ум Астраханский, разум Сибирский» – в последней подписи явно видна отсылка ко времени Ивана Грозного. Кот был и у царя Алексея Михайловича. В 1661 г. художник из Голландии Ф. Мушерон даже создал портрет этого кота, и это изображение стало первым в русской истории «официальным» портретом домашнего животного царя.

Подлинный портрет кота Великого князя Московии

Коты жили даже в кельях у монахов, в то время как духовному лицу запрещалось держать собаку. В «Житии преподобного Никандра Псковского» есть драматическая история кота, которого захотел иметь у себя Никандр. «Пришел к святому некий муж по имени Иосиф ради помощи душевной. Преподобный же сказал ему: «Иосиф, чадо, нет у меня кота, но исполни ради меня послушание, отыщи мне кота». Иосиф же сказал: «Да где же я найду это угодное тебе существо?» Он сказал Иосифу: «Есть у Спасского дьякона в Заклиньи». Иосиф же спросил: «А ты у него просил его?» Святой ответил: «Я и в лицо его не видел и не знал с тех пор, как пришел в пустынь эту». Иосиф пошел, а святой спросил его: «Будешь ли в третий день?» Иосиф ответил: «И завтра, отче, буду». Святой же сказал: «И в четвертый день тебе не бывать, и повеленное тебе не исполнить».

Пришел Иосиф к дьякону Ивану и спросил о том, за чем его послали. Он же дал ему то, за чем его посылали, и Иосиф пошел в пустынь с котом. И по внушению дьявольскому возвратился Иосиф в дом свой, и оставался дома три дня, и кота посадил в темном месте, и не давал ему есть и пить, и забыл о нем и о пророчестве святого. И на пятый день пришел к святому. Святой же, все провидя, стал говорить ему: «Иосиф, почто кота этого в темнице смирял три дня, а сам дома пребывал?» Иосиф, увидев его прозорливость, пал