доме-храме был красный (красивый, святой – по аналогии с воротами) угол – наиболее чтимое место, где стояли иконы и помещались различные святыни – крещенская вода, веточки освященной вербы, четверговые и венчальные свечи и т. д. Красные углы присутствовали обычно во всех комнатах, а в зажиточных домах, кроме того, существовали отдельные молельни, называемые образницами (божницы, крестовицы), занимавшие целую комнату. В них ничего не содержалось, кроме образов, аналоев, священных книг и всего, что было необходимо для домашнего богослужения. У бояр и знатных лиц существовали свои домовые церкви с собственным клиром. В этом случае сама молельня или алтарь домовой церкви выполняли функции главного домашнего алтаря.
Таким образом, во внутренней структуре дома можно видеть все основные элементы православного храма. Этот символизм подчеркивался и традицией подметать избу на ночь, чтобы «ангелам чисто прохаживаться». Однако можно проследить и некоторые внешние черты такого уподобления. Необходимо повторить, что на многих богатых домах, царских дворцах крыша помимо традиционного обычного двускатного покрытия часто устраивалась либо в виде шатра, либо в форме так называемой «килевидной бочки» (в разрезе повторявшей очертания храмового верха – «луковицы»), либо «перебитой килевидной бочки», то есть двух «килевидных бочек», как бы наложенных крестообразно одна на другую. Килевидная бочка же символически, по мнению М. Кудрявцева, означала «знамение молитвенного горения к Богу», то есть ее духовное значение буквально также соотносилось со значением храмового купола.
Е. Трубецкой, рассматривая символику православного храма, отмечал: «Наша отечественная «луковица» воплощает в себе идею глубокого молитвенного горения к небесам, через которое наш земной мир становится причастным потустороннему богатству… Это завершение русского храма – как бы огненный язык, увенчанный крестом и к кресту заостряющийся». Покрытие же в виде «перебитой бочки» вообще почти буквально создавало храмовую главу – достаточно только мысленно было соединить внешние срезы «бочек». Иногда покрытие крыши приобретало почти полное сходство с «луковицей» храма – таково было покрытие одного из главных помещений царского деревянного дворца в селе Коломенском. Нередко дворцы знати и хоромы богатых людей сочетали в себе все виды покрытий крыши, поражая современников обилием и разнообразием кровель.
При этом необходимо учитывать и то, что кровли, как уже упоминалось, ярко раскрашивались и даже золотились, как купола на храмах (известно, что терем супруги Дмитрия Донского Евдокии именовался «златоверхим». Такое же название в народе носил и Благовещенский собор Московского Кремля. Интересно отметить, что в данном случае названия крыши терема и верхней части храма терминологически совпадают. Подкупольный барабан храма с главой (куполом) назывался «верхом»). Сочетание этих кровель придавало богатому дому вид целого городка. То есть внешними формами дома подчеркивалось не только его значение как храма, но также и его образ как города, а всему сооружению целиком, с учетом многогранности внешней и внутренней символической нагрузки, придавалось значение иконы рая, Царства Христа.
Не менее ярким и характерным символом Царства Небесного, рая являлось дерево (древо), произраставшее в Эдемском саду (познания добра и зла). В разделе о символике сада говорилось о том, что это дерево было символом райских садов. Символика Мирового древа в целом необыкновенно сложна и многочастна, однако в ней можно выделить несколько важных для понимания рассматриваемой темы элементов.
Мировое древо всегда трехчленно по вертикали (корни, ствол, крона) и четырехчленно по горизонтали, и это членение отражает строение вселенной как материальной, так и духовной. Вместе трех– и четырехчленное деление образует семь – образ синтеза статического и динамического аспектов вселенной. Древо мировое «отделяет мир космического от мира хаотического, вводя в первый из них меру, организацию… Это образ некоего абсолютного совершенства, любого динамического процесса, предполагающего возникновение, развитие и завершение». Являясь, таким образом, символом рая и мира (вселенной), древо в своей идее отражалось в образе дома, конкретизируя и трехчастную вертикальную его структуру как вселенной, и раскрытие его на четыре стороны света как храма. Как древо являлось образом высшего миропорядка, объединяющего и организующего начала, противостоящего хаосу, так и дом в целом, со всем укладом жизни в самой системе строгого распределения домашних обязанностей, выделения главы семьи и т. д., также воплощал эту идею высшей организации, являющейся залогом благополучия и процветания.
В самом доме идея Мирового древа воплощалась следующим образом. Известно, что, начиная строительство дома, часто одновременно с закладкой фундамента втыкали березу или рябину в центре будущего двора или сажали их. На существование похожего (или того же самого, но в другой интерпретации) обряда указывает и Б. Рыбаков, говоря, что «во время сооружения бревенчатого сруба внутри его должно было находиться молодое деревцо с иконкой на нем. Когда воздвигали стропила, то деревцо укрепляли на щипце кровли, на месте будущего конька». Однако данный образ древа не был настолько самостоятелен и так четко очерчен в символической структуре, как, например, образ храма. Символика Мирового древа расплывается в духовном образе дома и зачастую служит лишь связующей нитью между двумя обладающими более мощным духовным потенциалом образами – например, дома и храма.
Выше показывалось, как образ Мирового древа отражался в общей символической схеме дома. Он также явно различим и в некоторых обрядах, связанных с закладкой храмов. «Крестьяне деревни Владимирской долго спорили, где ставить церковь… наконец появился созревший на этот случай план: запрячь молодого неезженного жеребца в сани, отправиться в лес, вырубить там строевое дерево, положить дерево на сани и пустить жеребца на свободе: где он остановится – на том месте и быть церкви». По другому свидетельству, «выбирали место для церкви, лес рубили… А первое бревно отпустили. Где бревно остановится, на этом месте будем строить церковь…»
Известны неоднократные случаи построения храмов и даже основание монастырей на месте деревьев, на которых были явлены иконы (выше указывалось на основание дома на месте дерева с иконкой). Наиболее яркий пример – Николо-Угрешский монастырь под Москвой, основанный на месте явленной на дереве (сосне?) Дмитрию Донскому иконы святителя Николая. Известна молитва китежских паломников светлоярской березе: «Ой, березка, матушка! На церковной главе выросла. Помилуй нас!» Из этой молитвы становится ясным, что береза, выросшая на таинственной главе скрытого по грехам человеческим в земле китежского храма, совершенно явно воспринимает всю его святость и становится благодаря этому в народном сознании объектом молитвы, заменителем храма.
Таким образом, дом, наряду с целым рядом других символических структур, уподоблялся одновременно и Мировому древу, образ которого нес совершенно определенную символическую нагрузку (символ рая). Сочетаясь с другими духовными схемами дома как мира и как храма, образ Мирового древа существенно дополнял сложную и многоплановую символику дома, превращая его в икону Царства Небесного, рая.
Теперь от внешнего вида дома и общих композиционных особенностей необходимо перейти к внутреннему убранству. Пол
