периодически возникающие внутренние конфликты не оказали особого влияния на этот процесс. Так, например, между 1636 и 1638 годами произошёл конфликт между Батур-хунтайджи и частью племени хошоутов, возглавляемых Туру-Байху, впоследствии известным под именем Гуши-хан. Туру-Байху откочевал в Кукунор, где образовалось самостоятельное государство хошоутов[881]. С учётом ухода на Волгу части торгоутов и дербэтов всё это способствовало сокращению военного потенциала ойратских племён. Однако политическая обстановка объективно благоприятствовала их усилению.
Центральная Евразия XV–XVIII вв.
Дело в том, что установление в Северном Китае гегемонии маньчжуров и подчинение ими южных монголов способствовало изменению стратегической обстановки в данном регионе. Маньчжуры в отличие от империи Мин были в состоянии вести в отношении монголов в Халхе политику с позиции силы. Это распространялось и на торговлю с Китаем, которая была важным источником удовлетворения основных потребностей монголов. В том числе это касалось и обеспечения их политического влияния в предшествующий период. Завоевав южных монголов, империя Цин фактически воссоздала в степях южнее Гоби барьер против любой экспансии с севера. В то же время монгольские племена Халхи потеряли возможность проводить самостоятельную политику, как в военном плане, так и в вопросе обеспечения торговли.
Здесь надо отметить, что в предшествующие столетия взаимоотношения империи Мин и монголов в первую очередь базировались на торговле. На этом основывалось некоторое равновесие сил сторон. Китай при династии Мин не мог взять под свой контроль степи южнее Гоби. Это подразумевало относительную слабость китайской позиции. Сильные империи на территории Китая стремились вести активную и наступательную и оборонительную политику в отношении северных кочевников. Одним из вариантов такой политики было использование зависимых кочевников из степей южнее Гоби. Однако при Мин у Китая не было такой возможности. В результате в Монголии, как южнее, так и севернее Гоби, было сравнительно большое число самостоятельных племенных владений. Среди них были довольно крупные, но при этом не было сильной центральной власти.
В конкретной политической ситуации XVI века в этом просто не было необходимости. Когда же появились маньчжуры, каждому монгольскому княжеству или племени пришлось самостоятельно воевать с ним, что во многом предопределило их поражение. Что же касается племён Халхи, то их позиции явно ослабли после установления власти маньчжуров над Южной Монголией и изменения условий для ведения торговли с Китаем.
В результате объединение ойратских племён, расположенных сравнительно далеко от Китая, совпало по времени с ослаблением их исторических противников монголов. Соответственно, ойраты теперь могли претендовать на то, чтобы занять их место во взаимодействии с Китаем, в том числе и торговом. У ойратов появилась возможность реализовать политическую программу выхода к земледельческим и ремесленным центрам. Они не могли этого сделать, когда доступ к ним контролировали монголы с востока, моголы — со стороны Восточного Туркестана и казахи — со стороны Средней Азии. Возможность достижения этой цели оправдывала объединение усилий различных ойратских племён. Характерно, что общее ослабление монголов вследствие весьма эффективной маньчжурской политики в степях к северу от Китая как раз и создало условия для успеха ойратов. В 1667 году брат Батура-хунтайджи чоросский Сенгэ-хан разгромил последнего Алтын-хана Лубсан-тайджи[882]. В то же время резкое ослабление Ногайской Орды вследствие укрепления власти Московского государства в Поволжье помогло торгоутам и дербетам Хо-Урлюка укрепиться в междуречье Яика и Волги. Кроме того, в 1678 году брат Сенгэ хан Галдан занял Восточный Туркестан, ликвидировав тем самым здесь власть моголов. В 1688 году он же разбил монголов Халхи во главе с Тушету-ханом[883]. При Галдане ойраты добились максимума успехов на восточном направлении, они заняли Халху и даже совершили вторжение в Южную Монголию. Таким образом, ойраты добились серьёзных успехов на всех направлениях, где раньше им мешали их прямые конкуренты, и заняли огромную территорию от Волги до Хуанхэ.
Между тем в 1690 году в войну за Халху вмешалась империя Цин. В июле 1690 года Галдан в битве на реке Урхуй разбил маньчжуро-монгольскую армию. Однако 3 сентября того же года он потерпел поражение в сражении в местности Улан-Бутун, в 350 километрах от Пекина[884]. Военные успехи Галдана оказались кратковременными. Разгромленные им монголы из Халхи на Доллонорском съезде признали власть империи Цин и вошли в её военную структуру. Кроме того, война с халха-монголами и Цин подорвала торговлю ойратов с Китаем. «Из-за войны прекратились торговые связи ойратов с Китаем, и это ухудшило их положение. Вероятно, поэтому Галдан обратился к Канси за помощью. «Со времени беспорядков в Халхе торговля не велась. Прошу проявить милосердие и пожаловать серебро, чтобы прокормить народ»»[885]. В свою очередь, Канси писал Галдану: «Если по-прежнему будешь упорствовать и не раскаешься, а также пожелаешь обманывать, в таком случае навеки прекращу торговлю с твоими посланцами»[886]. Характерно, что обеспечение торговли с Китаем было одной из целей приближения ойратов к границам империи Цин. Соответственно торговля и особенно условия её введения были одним из способов политического торга ойратов с маньчжурами. Галдан стремился привлечь на свою сторону монголов. Однако они, оказавшись между ойратами и маньчжурами, предпочли ориентироваться на последних. Сотрудничество с империей Цин было для них предпочтительнее, чем перспектива вести безнадёжную войну с ней под знамёнами их старых соперников ойратов.
В 1696 году Галдан был разбит маньчжурскими войсками на территории Халхи, в 1697 году он покончил жизнь самоубийством[887]. Ойратская экспансия на восток была остановлена. Захвативший власть в Джунгарском ханстве после смерти Галдана Цэван-Рабдан изменил главный вектор своей внешней политики. В 1698 году он начал войну против казахов. В первую очередь это было вызвано невозможностью для ойратов вести войну с Цин. В том числе и отсутствием перспективы получения свободного доступа к рынкам Китая. В этой ситуации наступление на запад было для них наиболее логичным шагом. «Одной из причин ойрато-казахских войн было стремление ойратских феодалов пробиться к сырдарьинским городам, а через них к среднеазиатским рынкам, нужда в которых была тем более острой, чем большим было поголовье скота у ойратов и чем труднее становился доступ к рынкам Китая»[888]. К этому моменту из всех крупных кочевых народов, столетием раньше активно действующих и конкурирующих друг с другом на пространствах степной Евразии, свои позиции сохранили только казахи.
Монголы Халхи и Южной Монголии вошли в состав империи Цин и потеряли свою самостоятельность. Моголы в Восточном Туркестане окончательно сошли с политической сцены. Ногаи сначала были ослаблены потерей Поволжья, которое перешло под контроль Московского государства, а затем были разгромлены ойратскими
