Маму ограбление возмутило. Она повела нас обратно на улицу. Подростки всё еще были там. Она спросила: «Кто из них?» Мы указали на виновных, и те дали деру. А мать кинулась за ними. Представьте: двое подростков бегут по тротуару, за ними гонится тридцатилетняя женщина, а следом еле поспевают два карапуза. Вот это было зрелище.

Наконец подростки остановились перед каким-то домом. Около него стояли пятеро мужчин в возрасте примерно от двадцати до тридцати лет. Самый опасный на вид спросил наших обидчиков, что происходит. Один из них ответил, что за ними гонится «эта чокнутая баба». Моя мама ответила: «Да, потому что ты украл деньги у моих мальчиков!» Подростки, конечно, стали всё отрицать. Мужик угрожающе посмотрел сначала на нас, потом на подростков, и через какое-то время сказал им: «Отдайте мне деньги». Вздохнув, один вытащил пятьдесят центов. Мужик взял их и вернул моей маме. И вот мы в пяти кварталах от дома, и нужно как-то отсюда выбираться. Мать крепко взяла нас за руки, развернулась и ушла с высоко поднятой головой. Она так ни разу и не обернулась… А я и брат, конечно, не удержались. Мужчины выговаривали подросткам. Мы вернулись в магазин и купили отцу газету.

ЧТО С ТОГО

Поступать правильно, какими бы ни были последствия, – это не просто слова. Давать отпор тем, кто совершает дурное, и стремиться к наилучшему результату должно войти в привычку. Дедушка Камиль бросил вызов диктатору Дювалье. Мама не дала спуску подросткам, укравшим наши деньги.

Подкрепление своих убеждений действиями стало моей привычкой с ранних лет. И сейчас, во взрослом возрасте, я все еще понимаю разницу между добром и злом.

Когда жизнь становится тяжелее, вкладывайтесь с большим усердием

Проблемы в нашем районе Бронкса достигли апогея одним летним воскресным утром. Мы часто выбирались всей семьей на озеро в северной части штата Нью-Джерси. Там было основное место встречи нашей многочисленной родни, разбросанной по всему Нью-Йорку и пригородам. Обычно мы выезжали в восемь утра, чтобы успеть занять хорошее место на берегу. Отец заранее несколько раз поднимался и спускался по пяти лестничным пролетам, вынося в машину одеяла и сумки-холодильники, и только потом из квартиры выходили мама и мы с братом.

Однажды утром поднялся какой-то шум. Когда отец вернулся после первого спуска к машине, у них с матерью начался оживленный разговор. Когда настало время идти, мама отвела меня с братом в сторонку и сказала: «Когда мы выйдем из квартиры, я прошу вас кое-что ради меня сделать. Смотрите все время вверх, а не вниз. Сделайте это для меня».

Что ж, когда тебе шесть и твоя мать умоляет сделать что-то, кажущееся бессмысленным – ведь мы собирались спускаться по лестнице, – что ты будешь делать? Конечно, прямо противоположное!

Переступив порог, я посмотрел вниз – и стало понятно, что именно от нас хотели скрыть: всё усеивали капли крови; они начинались на ступенях на крышу и шли мимо нашей двери к следующему пролету. По мере того как мы спускались, капли становились более многочисленными и крупными, меняясь в размерах от десятицентовика до четвертака. Дойдя до первого этажа и покинув подъезд, мы увидели огромное бурое пятно, размазанное во всех направлениях – по нему явно ходили люди. Потом мы узнали, что предыдущей ночью на крыше пырнули ножом какого-то мужчину, и он, истекая кровью, спускался с лестницы, чтобы покинуть здание. Раненый выжил, но эта история побудила родителей еще активнее пытаться переехать из Бронкса, чтобы предоставить нам с братом больше возможностей в жизни. Отец работал на двух работах по шесть дней в неделю. Наша семья экономила на всем и наконец смогла позволить себе маленький домик в пригороде, в Брентвуде на Лонг-Айленде.

ЧТО С ТОГО

Я с детства осознал, что возможности не даются прямо в руки, как конфеты в магазинчике в Бронксе. Жизнь тяжела, и нужно стараться изо всех сил. Проявлять упорство. Быть непоколебимым. Жизненный опыт либо закаляет, либо перемалывает, все зависит от тебя самого. Я стал крепче. Я научился бороться за то, чего хочу. Такой пример подала мне семья, и я продолжаю следовать ему и сегодня.

3. Воспарив над водами Каюги

В Брентвуде я чувствовал себя замечательно. В конце 1960-х и 1970-х годах этот городок выглядел совсем не так, как сейчас. Он был густонаселенным, так что школьный округ подразделялся на четыре более мелких в соответствии с географическим положением. Мы жили в Северном Брентвуде. Когда я учился в старших классах, Северный и Западный Брентвуд объединили в одну школу, а Восточный и Южный – в другую. Каждую оканчивали более семисот учеников в год.

В мое время Брентвуд населяли в основном белые. Бедняков было мало, оба родителя, как правило, работали. Моя семья выделялась: мы были единственными чернокожими на несколько кварталов. Большинство детей в школе спокойно восприняли наше появление, но случались и драки: меня или моего брата всё же иногда задирали. Мы могли за себя постоять, и повторно в драку лезли или самые тупоголовые, или откровенные расисты. Находились и взрослые, которые смотрели на нас с подозрением и предупреждали своих отпрысков держаться от нас подальше. Но здесь было куда безопаснее, чем в Бронксе.

Учеников со сходной академической успеваемостью объединяли в один класс. Мне повезло оказаться в числе самых способных ребят. С седьмого класса у нас начинались занятия для отличников, а в любом классе средней школы можно было посещать уроки университетского уровня. По завершении каждого учебного года штат Нью-Йорк проводит тесты для оценки уровня овладения материалом. К их результатам имеют доступ колледжи и университеты, и с конца первого года обучения в средней школе я стал получать от них рекламные проспекты. Это было очень кстати, потому что ни мои родители, ни методический отдел школы не знали, как помочь мне подготовиться к жизни после выпуска.

Родители разбирались в школьной системе на Гаити и окончили то, что мы бы назвали университетом, но образовательная система