Теплый аромат свежесваренного кофе распространяется по коридору, и я следую за ним в кухню. Утренний солнечный свет наполняет пространство, окрашивая мягкие цвета в яркие теплые тона. Джуд печатает на ноутбуке на кухонном островке, а Дженна наливает чашку кофе. Тихо, но это тишина, другая, чем вчера вечером. С моей груди как будто сняли груз, и я больше не боюсь, что потеряла Джуда.

Дженна первая замечает меня и предлагает мне пустую чашку. Я улыбаюсь в знак благодарности, наливаю кофе, а затем принимаю предложенный сливки.

— Эй, у тебя есть зарядное устройство для телефона?

Дженна кивает, указывая на ящик в дальнем углу кухни.

Боже, даже их ящик для хлама организован.

Я нахожу нужный шнур и подключаю телефон к розетке. Батарея уже была почти разряжена на складе, и к тому времени, как мы добрались до Джуда и Дженны, она полностью разрядилась.

Дженна достает фрукты и яйца, затем передает мне фрукты, чтобы я их помыла и порезала. Стоя у раковины, я замечаю, что все еще не сняла кольцо. Я откладываю это наблюдение в долгий ящик, не готовая думать о последствиях. Мы работаем в дружеском молчании, готовя завтрак. Я время от времени делаю паузу, чтобы отпить кофе. Джуд стучит по клавиатуре своего ноутбука, и я задаюсь вопросом, что может быть настолько важным в семь утра.

— Завершаю подготовку к следующему бою, — говорит он, не отрываясь от экрана.

Я сказала это вслух? Мое лицо заливает краска, и я возвращаюсь к своим делам, хотя мне как никогда интересно.

— Совершенно не по теме... когда будет следующий бой?

На этот раз он останавливается и смотрит на меня поверх экрана. На переносице у него сидят очки для чтения. Я никогда раньше не видела, чтобы он их носил, и мне приходится сдерживать смешок, который грозит вырваться. Я не хочу слишком давить на него.

Джуд вздыхает и возвращается к работе, быстро набирая текст на клавиатуре.

— Завтра вечером. Да, ты можешь прийти.

Улыбка расплывается по моему лицу, пока щеки не начинают болеть.

Джуд поднимает глаза, а затем смотрит на меня с удивлением.

— Успокойся. Можно подумать, я тебе ключи от королевства подарил.

Я пожимаю плечами, сжимая губы. Наконец-то я смогу понять, в чем же дело.

— Это кофе?

Мейсон спотыкается на кухне, протягивая руку за спину, чтобы почесать шею. Его веки тяжелые от сна, и он глубоко зевает.

Я задерживаю дыхание, бросаю ягоды, которые мыла, в дуршлаг и бросаюсь вокруг острова. Мейсон едва успевает поймать меня, и я с шумом ударяюсь о его грудь. Я обнимаю его за талию и не могу сдержать рыдания, которые вырываются из меня.

Он настоящий. Он настоящий, и он здесь.

Через мгновение Мейсон отвечает на объятие, сжимая меня в своих руках. Он может быть на шесть лет моложе меня, но он выше меня как минимум на полметра и весит на 25 килограммов больше. За последний год он действительно стал более мускулистым.

— Ты, черт возьми, — говорю я, прижавшись к его груди. — О чем ты, черт возьми, думал?

Мейсон отталкивает меня от своей груди, и я хорошо вижу синяк, распространяющийся по его челюсти. Может быть, это из-за нескольких недель разлуки, а может, я впервые вижу его взрослым мужчиной, но различия между нами стали более очевидными, чем когда-либо. У меня каштановые волосы, а у него — почти рыжеватые. У меня карие глаза миндалевидной формы, а у него — большие карие. Я всегда думала, что он больше похож на нашу мать, а я пошла в отца, но теперь я не так уверена.

Мейсон тоже изучает меня, и я не знаю, что он видит. Я улыбаюсь под его оценивающим взглядом, но улыбка получается неуверенной. Хотя прошло всего пару месяцев, я чувствую себя другим человеком. Думаю, я привыкла к шипу, торчащему в моем боку, обросла вокруг него и притворялась, что это корень. В течение многих лет я строила вокруг него фундамент, притворяясь, что он стабилен, хотя на самом деле понадобился всего один кареглазый монстр, чтобы все это рухнуло.

Я колеблюсь под его пристальным взглядом, но он, кажется, не смотрит на меня слишком долго. Вместо этого на его губах появляется легкая улыбка, и он повторяет:

— Кофе? — Затем он обходит меня.

Моя улыбка исчезает. Я смотрю на место, где он только что стоял, и в груди закручивается смутное разочарование. Покачав головой, я поворачиваюсь на пятках и присоединяюсь к группе у острова. За несколько минут нашего воссоединения Дженна закончила завтрак и подталкивает ко мне тарелку.

Ягоды, тост из кислого хлеба с маслом и яичница-болтунья. Поправка — яичница-болтунья с сыром.

Я слабо улыбаюсь, благодарю Дженну и отношу тарелку к круглому столу в углу. Мейсон присоединяется ко мне с тарелкой, а Дженна и Джуд едят на острове. Я откусываю тост и ем несколько ягод, а затем начинаю перемешивать яйца на тарелке.

Мейсон поглощает еду, как будто не ел неделями, и у меня сжимается желудок.

Чем они его там кормили? А кормили ли они его вообще?

— Вот, тебе это нужно больше, чем мне. — Я перекладываю яйца на его тарелку, надеясь, что Дженна не поймет моего скрытого мотива.

Мейсон просто сгорбился и лопает еду, едва замедляя темп, чтобы жевать.

— Помедленнее, ты подавишься.

Мейсон отмахивается от меня и бросает в рот еще один тревожно огромный кусок.

— Все в порядке. — Он бормочет, не вынимая еды изо рта. Это заставляет меня улыбнуться.

— Нам нужно поговорить о том, что произошло.

Это не вопрос. Мне нужны ответы, и Мейсон должен быть честен. Хотя я его сестра, он относится ко мне с уважением, как к родительнице. Мейсон с трудом глотает, избегая моего пронзительного взгляда. Он ерзает на стуле, как будто он не двухметровый мужчина, чьи руки больше моего лица.

— Ну? Я хочу услышать это от тебя.

Мейсон вздыхает, его вилка звякнет о керамическую тарелку. Дженна послушно игнорирует его грубость, но я поднимаю бровь, удивленная его небрежностью. Он краснеет, нервно теребя салфетку.

— С чего мне начать?

— Как насчет того момента, когда ты получил приказ войти на территорию Кин?

Мейсон опускает глаза на салфетку. Когда он говорит, он, кажется, не может отвести от нее взгляд.

— Всю свою жизнь я чувствовал себя как нечто второстепенное. Папа был занят делами, а мама всегда ускользала неизвестно куда. Ты не хотела иметь со мной ничего общего, поэтому я развлекал себя сам. Леон