Правда, она до сих пор злится и периодически больно впивается в мою руку острыми ногтями, а потом гладит, жмётся ко мне и цепляется так, будто я снова готовлюсь к безумному забегу. А я, невыносимо истосковавшийся по ней, с удовольствием впитываю все её эмоции и прусь от каждого прикосновения — это как после долгих скитаний по чужбине вернуться к себе домой. Куда же мне теперь бежать — только к ней. В неё.

— Зачем ты это сделал, придурок? — шипит моя рыжая бестия в очередном всплеске страха и злости.

Она не уточняет, что именно я натворил, но и так понятно — речь всё о том же единороге.

— А ты не понимаешь? — я целую её обнажённое плечо. — Надеялся произвести на тебя впечатление.

— Идиот! — цедит она сквозь зубы.

— Но сработало ведь, — я пожимаю плечами, с трудом сдерживая улыбку.

— Самоуверенный осёл!

— Я безнадёжно влюблённый осёл…

— Да пошёл ты! — она резко дёргает плечом, заставляя меня больно прикусить язык, и в противовес своему посылу прижимается ко мне ещё крепче. — Прости…

— А ты выйдешь за меня замуж?

— Нет, — отрезает упрямо.

Ладно, ещё не вечер. Я откидываю голову на спинку кресла и лениво наблюдаю за нашей командой. Грустная Стефания по-прежнему подпирает лбом оконное стекло, чем-то очень довольный Жора интенсивно тычет в свой мобильник, а между Генычем и Инессой кипит дискуссия о степени опасности нашего путешествия.

— А я повторяю, что если бы некоторые долбоёбы не стремились обоссать лежбище льва и оглушить своим дурным басом носорога, ни о какой опасности сейчас и речи не шло бы, — заявляет Германовна, угрожающе размахивая мундштуком.

— Вот именно, — не оглядываясь, бухтит в стекло Стешка.

— Это человеческий фактор, — Геныч разводит руками.

— Да! — решительно поддерживает Жора.

— Человеческий фактор — это просто красивые слова для обычного распиздяйства! — уделывает обоих Германовна.

— Ну, коне-эчно, а заплыв с крокодилами — это прям блистательный показатель ума! — не сдаётся Геныч.

— Да!

Стефания тут же отрывается от окна и пронзает острым взглядом своего мужа и некстати поддакнувшего Жору.

— Значит, п-по-вашему, я — дура?

Жоре хватает ума промолчать, а Генычу — нет:

— Не-эт, ну что ты, глупенькая… то есть я хотел сказать…

— Ой, лучше вообще молчи, — с досадой отмахивается Стешка и снова отворачивается к окну.

— Вот только не надо затыкать мне рот, женщина! — негодует оскорблённый Геныч. — И загонять меня под каблук тоже не стоит.

Но неожиданно вклинивается Сашка:

— Тогда сиди и не высовывайся оттуда.

Вот нахрена⁈ Я понимаю, что за эти три дня мы все устали от постоянного напряжения, но, похоже, для этих двоих столь длительное нахождение бок о бок — явный перебор. И Геныч не заставляет себя ждать:

— Слышь, дерзкая сестра моей жены, для человека, задолжавшего мне желание, ты слишком бесстрашно себя ведёшь. А фантазия у меня — будь здоров, имей это в виду.

— А ну-ка, давай, испугай меня, страшный муж моей сестры! — с вызовом и азартом бросает Сашка.

Я предупреждающе сжимаю её руку и незамедлительно получаю локтем в рёбра. Аш-ш-ш! Ну и стерва!

— Сань, жало своё п-прикуси! — рявкает Стешка.

— Цыц, детвора! — командует Германовна. — А то я сама сейчас всех испугаю. Вы, наверное, уже забыли про дребезжащий чудо-пепелац, который понесёт нас на остров?

— Ды помню я, задрать его в пропеллер, — отзывается Геныч. — Поэтому и пытаюсь вас отвлечь и развлечь, а вы все, как злыдни недобрые.

— Генка-а, — примирительно и нежно мурлычет Стефания, придвигаясь к нему.

— Для злыдней я — Геннадий Эдуардович.

— Геночка Эдуардович, — Стешка что-то шепчет ему на ухо, отчего губы Геныча подрагивают в улыбке, а отстранившись, говорит уже громче: — А х-хочешь я помогу тебе определиться с желанием?

— Да как-то не особо… а что за идея?

Стешка стреляет в меня глазками.

— Мы могли бы наградить нашего спасителя и п-подарить желание ему. Тем более, я знаю, чего х-хочет наш Вадик.

Сашка рядом со мной угрожающе сопит, но ей точно не о чем беспокоиться.

— Ух, как же мне нравится это «МЫ могли бы…», — Геныч язвительно лыбится. — Могли бы, конечно, но зачем хорошему пацану жизнь ломать? Чтобы Александрия потом всю жизнь ему мозг выклёвывала, что она вышла замуж не по собственной воле? — а поймав мой предупреждающий взгляд, он вскидывает огромные ладони: — Акуна матата, брат, я за любовь, добрую волю и свободу Александрии!

— Да закрой уже свой распылитель! — не выдерживает Сашка.

— А я его и не доставал, — бухтит Геныч, но тут же затыкается и переключается на ластящуюся к нему Стешку.

Остаток пути мы едем молча. Поглаживая Сашкины пальчики, я думаю о том, что на острове мне совсем некуда её привести. Не в сарай же! Вообще-то, мне обещали свободное бунгало по приезду, но вряд ли кто-то станет заморачиваться посреди ночи с моим переселением. А до следующей ночи я точно взорвусь. И как быть? С этой мыслью я проваливаюсь в сон, а просыпаюсь уже в аэропорту.

— Гля, а я не понял, — гудит Геныч, кивая куда-то вдаль, — как они здесь раньше нас оказались? Или их носорог до самого аэропорта гнал?

Группу уже знакомых французов я узнаю сразу по их колоритной мадам, и будто камень с души. Хвала небесам — целы! «Чего и нам желаю», — мысленно добавляю, разглядывая наш летательный аппарат. И всё же верю, что сегодня фортуна не посмеет повернуться ко мне задом.

* * *

Занзибар

Уже на острове Геныч припадает лбом к земле и эмоционально вещает о том, как на протяжении всего полёта его утомлённое сердце нежно с телом прощалось. Я же весь путь не выпускал Сашкину ладонь, переплетая наши пальцы, и был счастлив, потому что не чувствовал сопротивления. И снова вспоминал, как впервые увидел свою рыжую погибель.

Я задымился и пропал с первого взгляда, но запомнил тогда только волосы, сиськи и задницу. Уже позднее я был уверен, что знаю каждый сантиметр её тела, каждую веснушку, но лишь сейчас разглядел и осознал, какие у моей Аленькой красивые руки. Я всегда помнил их дразнящий запах, прикосновения, от которых напрочь сносило крышу, помнил, как надевал ей на пальчик обручальное кольцо… но почему-то никогда не задерживал взгляд на этих нежных изящных пальчиках. Почему?..

Чёрт, как много я пропустил… и где меня носило столько времени⁈ Да я и сейчас не на месте, так… ни два ни полтора.

В аэропорту Абейда Амани Карума (бля, язык сломаешь) нас уже поджидает вместительный микроавтобус. Сегодня я