Он на секунду замолчал, давая им время переварить.

— А это значит, — продолжил он спокойно, но твёрдо, — что Анна как мать имеет законное право ограничивать общение ребёнка с отцом, если считает, что это может навредить ребёнку. Более того, её действия полностью соответствуют статье 66 Семейного кодекса РФ.

Полицейские слегка задвигались на месте. Один что-то черкнул в своём блокноте.

— Пока суд не определил место жительства ребёнка и не назначил официальный график посещений, никто не может заставить Анну отдавать ребёнка против её воли. А вот те обвинения, которые прозвучали от гражданина Стрельцова, — Лёша кивнул в сторону Дмитрия, — вполне могут трактоваться как клевета. Особенно учитывая, что здесь присутствуют посторонние, включая сотрудников полиции и, возможно, работников органов опеки.

Он сделал шаг вперёд, по-прежнему спокойный, но теперь уже с нотками явного предупреждения:

— Я настоятельно рекомендую зафиксировать, что Анна не препятствует отцу в общении с ребёнком, а предпринимает действия, продиктованные интересами и безопасностью дочери. А вот господин Стрельцов своими голословными обвинениями может легко нарушить статью 128.1 УК РФ. И если понадобится — у нас есть свидетели, способные подтвердить его угрозы и неподобающее поведение, в том числе в виде смс-сообщений бывше супруге.

Дмитрий нервно дёрнул плечом, а потом самодовольно усмехнулся, мол, «всё это ерунда». Но я видела — Лёшин голос и уверенность подействовали. Он чувствовал себя уже не столь уверенно, как несколько минут назад.

— Ну, мы просто по заявлению работаем, — неуверенно буркнул один из полицейских. — Заявление поступило — вот и приехали. Мы никого ни в чём пока не обвиняем. Разберёмся.

— Отлично, — кивнул Лёша. — Разбирайтесь. Только соблюдайте закон, а не эмоции заявителя.

Он повернулся ко мне, мягко посмотрел в глаза. Я едва заметно кивнула: я здесь, я держусь. Благодаря ему.

— Вы что, с ума все посходили?! — взорвался Дмитрий, срываясь на истерику. — Это моя дочь! Я её люблю! А эта… эта женщина специально настраивает её против меня! Я всё для них делал, а она взяла и увезла ребёнка, как воровка!

Он пылал, размахивая руками, будто на сцене.

— Она ведёт себя, как… как… — Он запнулся, и в глазах у него мелькнула злость, смешанная с бессильной яростью.

— Мужчина, хватит устраивать цирк! — раздался с порога твёрдый женский голос.

Глава 65. Анна

В дверях стояла Светлана Захаровна, соседка которой еще совсем недавно Леша помогал двигать мебель и которая, как мне казалось, сильно меня недолюбливала. В домашнем халате, с какой-то книгой в руке, она при том выглядела крайне уверенно и целеустремленно. Спорить с ней по ощущениям было как перечить строгой учительнице.

Она смотрела прямо на полицейских и девушку из опеки, которая в этот момент с задумчивым видом рассматривала содержимое моего холодильника.

— Я не могу больше молча это слушать! Какой позор! — сказала Галина Петровна. — Вы, граждане полицейские, и вы, барышня, серьёзно считаете, что вот этот человек, — она указала на Дмитрия, — сюда пришёл за тем, чтобы пообщаться с ребёнком?

Она повернулась ко мне и кивнула, будто подтверждая что-то важное, потом снова к полицейским:

— Я была здесь в прошлый раз, когда он тоже притащил полицию. И знаете, что он тогда сделал? Ни слова дочке не сказал. Ни одного ласкового взгляда. Ни одной попытки пообщаться. Только орал, обвинял и гнал желчь в адрес Анны. Он пришёл не за ребёнком, он пришёл травить мать. И это все соседи знают!

Светлана Захаровна резко выпрямилась, сложив руки на груди.

— А вы, уважаемая, — обратилась она уже к специалистке из опеки, — если хотите действительно помогать детям, езжайте туда, где дети голодные, избитые, где их бьют и пугают по ночам. А не тратьте налоговые деньги на то, чтобы преследовать хорошую мать, которая одна тянет ребёнка и защищает её от такого вот «папаши».

В комнате повисла напряжённая тишина. Даже Дмитрий отступил на шаг, потерянно глядя на женщину, которую точно не ждал в роли свидетеля.

Полицейский посмотрел на коллегу, затем — на Лёшу, на меня. Опека свернула блокнот и заметно поостыла.

А Светлана Захаровна, добавила мне уже тише, по-доброму:

— Ты держись, милая. Всё будет хорошо. И главное — не бойся. Ты сильнее, чем тебе кажется. И жених у тебя хороший, с таким не пропадешь.

Один из полицейских тяжело вздохнул, будто с облегчением, что эта история близка к завершению, и буркнул:

— Ну чё, ребёнка тут нет, угроз никаких тоже не видим. Всё остальное — ваши разборки. Хотите собачиться — делайте это в суде. А нас в это не втягивайте, мы тут не для того, чтобы слушать кто кому жизнь испортил. Полиция не мозгоправы. Не наша работа, ясно?

Второй кивнул и бросил взгляд на сотрудницу органов опеки, которая всё это время молча осматривала квартиру и делала пометки в блокноте.

— Что у вас?

Девушка слегка нахмурилась:

— На момент осмотра ребёнок отсутствует. По словам матери, находится в детском саду. Оценить его эмоциональное или физическое состояние невозможно. Визуально же в квартире порядок, условия проживания нормальные. Продукты есть. Нарушений, требующих немедленного вмешательства, я не фиксирую.

— Ну, тогда мы закончили, — подвёл итог полицейский и, бросив на Дмитрия холодный взгляд, добавил: — Если есть претензии — жалуйтесь. У нас, между прочим, есть чем заняться. Устроили тут, блять, шоу Малахова…

Они с сотрудницей опеки развернулись и вышли, оставив за собой тяжёлую тишину.

Вместе с этим на пороге оказался Михаил, вот уж кого я совсем не ожидала увидеть. Он пропустил сотрудников правопорядка, мельком оценил обстановку и обратился к Леше:

— Ты не отвечал на звонок, подумал лучше подняться. — затем с участием посмотрел на меня. — Аня, ты как? Помощь нужна?

Я едва кивнула, голос дрожал:

— Спасибо сейчас уже лучше. Привет.

— Привет, красавица.

Михаил улыбнулся мне очаровательной улыбкой, а потом смерил взглядом Дмитрия так, словно оценивал возможность выкинуть его с балкона.

— А этот долго тут ещё собирается воздух портить?

— Думаю, нет, — ответил Лёша сдержанно, но в голосе сквозила сталь. — Здесь больше никто не даст ему играть по его правилам.

Я сделала шаг ближе к Лёше и сжала его руку. Впервые за эти пару часов мне стало сильно легче дышать, но я боялась что произойдет что-то плохое.

— Ну, конечно! — рявкнул Дмитрий, будто сорвался с цепи. — Всё ясно! Спишь теперь