Я вытянута в струну. Кажется, ещё немного, и я просто разорвусь на две части где-то в районе желудка.

– Правильно ты всё сказала, Командир, – усмехается самодовольно Артём. – Фигня у них, а не защита. Я её за две минуты обошёл. Если бы Ромка под руку не болтал, за минуту бы управился.

Я резко хлопаю по рулю.

– Тёма! Ты с ума сошёл?! – Кричу, не сдерживая больше эмоций.

Артём вздрагивает и вжимается в спинку сиденья.

Боковым зрением я вижу, как он смотрит на меня широко раскрытыми глазами.

– Варь, ты чего?.. Ты же сама сказала…

– Я никому не позволю тебя обижать, но это вовсе не значит, что ты прав! Ты хочешь, чтобы у нас были проблемы с опекой? Хочешь, чтобы тебя в детдом отправили? Или, хуже того, вернули родителям?! Ты этого хочешь?!

Меня захлёстывает обида. Голос срывается на фальцет.

– Я так отчаянно боролась за тебя, Тём! Боролась с системой, чтобы вытащить из этого грёбаного притона! Чтобы дать тебе шанс стать нормальным человеком! А ты? Ты что творишь?!

– Варь, ну не плачь, всё нормально будет…

А я плачу?

Я плачу!

– А если не будет?! – Зло смахиваю горячие слёзы рукавом пуховика. – Зачем ты меня подставляешь, а?! Ты же знаешь, я стараюсь! Я кручусь как белка в сраном колесе, и у меня ничего не получается, Тём! Ничего!

Сзади слышится тихий Сонькин всхлип, но я не оборачиваюсь.

– Я понимаю, что ты ребёнок, и, может быть, я требую от тебя слишком многого, но у меня нет другого выхода! Я не справляюсь одна! Я хотела подарить тебе детство. Я очень хотела, но… Нет у меня таких компетенций, увы! Тебе придётся взрослеть.

В машине повисает тишина.

Слышу, как Артём набирает в легкие воздух, чтобы что-то сказать, но поднимаю руку.

– Всё, не сейчас. Дай мне время остыть, – хриплю. Голос сорван.

Он молчит.

Я молчу.

Машина гудит и размеренно катится по серой дороге, а внутри меня всё медленно выгорает дотла.

Глава 7

Варя.

Стою у плиты, помешивая суп.

Соня лежит на пледе рядом, увлечённо грызёт свою резиновую погремушку. Её довольное хрюканье и чмоканье – единственный звук, который нарушает гнетущую тишину и давящую атмосферу.

Дверь в комнату Артёма плотно закрыта.

Она закрыта с той самой минуты, как мы вернулись домой.

Он уметелил к себе, едва переступив порог квартиры.

Гордый. Упрямый. Ошибки не признаёт.

Украдкой поглядываю на эту дверь. Тяжесть конфликта между нами не даёт вздохнуть.

Я не люблю ругаться. Не люблю недосказанностей и обид, предпочитая открыто разговаривать о том, что не устраивает. Но Тёма совсем не такой, поэтому мне, как всегда, придётся сделать первый шаг к примирению.

Подхватываю Соньку с пола, целую в тёплую пушистую макушку и перекладываю в манеж.

– Посиди пару минут, хорошо?

С Соней мне повезло… Она совершенно спокойный ребёнок кроме тех случаев, когда голодна.

Подхожу к комнате брата и коротко стучу.

– Тём? Можно?

Ответа нет.

Осторожно приоткрываю дверь.

Артём, растянувшись на животе на постели, шустро набирает что-то в телефоне. Экран гаджета – единственный источник света в темноте. В ушах наушники, из которых долбит музыка.

Присаживаюсь на край матраса.

Провожу пальцами по его волосам, взъерошивая.

Музыка в наушниках тут же замолкает, однако Артём продолжает молчать. Даже не двигается.

– Ты замечательный мальчик, Тём, – тихо говорю я.

Он поворачивается на бок. В глазах всё тот же упрямый вызов.

– Только проблемный, да? – Ворчит.

– Все дети доставляют проблемы. Разница только в масштабе.

Смотрит на меня исподлобья.

– Это правда хороший код, Варь. Его бы доработать чутка, и его можно было бы продать за огромные деньги. Честно.

Вздыхаю.

– Такие вещи очень часто попадают не в те руки.

– Да какая разница, если у нас наконец будут деньги?

Моё сердце болезненно сжимается и обливается кровью.

Не должны дети думать о том, как прокормить семью. Не должны!

Это я. Я сама взвалила на себя эту ответственность, а теперь не справляюсь с ней.

– Мне жаль, что я не могу дать тебе это ощущение безопасности, в котором ты нуждаешься, Тём. Я знаю, зачем ты это делаешь. Ты хочешь мне помочь, да?

– Но делаю только хуже.

– Мы все ошибаемся.

– Я хочу, чтобы у Соньки был новый комбез, а не тот, что соседи отдали. И коляска… Чтобы колёса нормально ехали. И чтобы ты свои ботинки с дырой на подошве выкинула.

– У тебя светлая голова и очень доброе сердце. Твой талант должен приносить добро.

Тёма хмурится. Отворачивается к стене.

– А добро сможет обеспечить нас деньгами? Или нам так и придётся один йогурт на двоих есть?

Ложусь рядом, мягко обнимая его за плечи.

– Какая разница? Не в деньгах счастье, Тём. Счастье в семье. Мы должны ценить то, что у нас есть.

Мычит.

– Я теперь наказан, да?

– О, даже не сомневайся!

– Хочешь, месяц буду посуду мыть? – Примирительно.

– Нет, у меня для тебя будет другое задание. Я тут на работу устроилась…

– Да? Опять будешь по ночам подносы таскать?

– Нет, Тём, на нормальную. Только я без твоей помощи там и дня не продержусь.

Тёма цокает языком.

– Ладно, хэлпану…

Молчит. И я тоже.

Тишина длится так долго, что мне уже кажется, будто наш разговор подошёл к концу.

Но Тёма вдруг открывает рот.

– Прости, Командир, что подвёл тебя.

– Мы справимся, – уверенно сжимаю его плечо. – Мы что-нибудь обязательно придумаем. Всё, давай, выбирайся из своей норы. Суп уже готов.

Он ворчит что-то невнятное, но садится.

Смотрит на меня из-под своей чёлки, будто извиняясь, и я понимаю, что ещё не всё потеряно.

Мы справимся. Обязательно.

***

Ровно в девять часов следующего утра я делаю шаг из лифта, снова оказываясь в другом мире – мире новейших технологий и кровожадных хищников.

В офисе Сташевского какой-то хаос, все бегают, обмениваются документами.

Соня, висящая у меня на груди в кенгуру, энергично шевелит ручками и ножками в воздухе.

– Варвара! Вот вас-то я и ищу! – Громкий голос Ирины заставляет моё сердце испуганно встрепенуться. – Вы почему опоздали?

– Да я вроде…

– А почему ребёнок с вами?