Зажмуриваюсь брезгливо.

– Боже! Стоп. Всё, я… Я не хочу этого знать. Ну, теперь-то вы мне верите?

Сташевский качает головой.

– Варвара, я не отрицаю, что спал с вашей сестрой и, заметьте, не отрицал этого и вчера. Однако это вовсе не доказывает того, что он – мой ребёнок.

– Она! Это девочка!

– Мне глубоко наплевать, – бросает он с таким выражением на лице, что я верю.

Да. Действительно наплевать.

– Почему вы так боитесь признать, что вероятность есть?

Станислав Сергеевич замирает, опираясь локтями в столешницу. Его глаза, тёмные и тяжёлые, сверлят меня так, словно пытаются проникнуть в самую глубину моих мыслей. Он выпрямляется, щёлкая шейными позвонками.

Медленно. Контролируя каждое движение.

– Боюсь признать?

– Да. Я думаю, вы боитесь взять на себя ответственность, потому что ребёнок может разрушить вашу привычную праздную жизнь, полную веселья, вечеринок и мулаток!

– Варвара, вы забываетесь.

– Если вы не верите, давайте сделаем тест ДНК! Хотя всё очевидно и без тестов. Она похожа на вас! Эти глаза, форма лица и…

– Если я услышу ещё хоть одно слово об этом, вы полетите отсюда вместе с ним, – бросает он на Соню тяжёлый взгляд.

Сонька нервно ёрзает и цепляется пухлыми пальчиками за борты моего пиджака.

– Она ваша дочь! Вы всё равно не сможете убежать от правды. Перестаньте закрывать глаза на очевидное.

– Очевидное для меня то, что вы – моя сотрудница. И ваша работа – это не выдвигать голословные обвинения, а закрывать дыры в системе. Всё остальное относительно вас меня не касается! Если вы планируете продолжать работать здесь, я настаиваю на соблюдении границ и регламента. Если нет – вы знаете, где дверь.

Моё горло словно сжимает стальной обруч, холодный и острый, впивающийся в кожу.

Прижимаю Соню покрепче к себе, стараясь защитить нас обеих от презрения, разлитого в воздухе.

– Можете сколько угодно настаивать, но Соня здесь. Она существует. И она заслуживает отца, который…

– Достаточно!

– Станислав Сергеевич…

– Вон! – Орёт. Хлопает ладонью по столу. – Пошла вон!

Подпрыгиваю от испуга на месте.

Соня куксится и хнычет, дёргая ножками в воздухе.

Сташевский откидывается на спинку кресла, растирает ладонью лицо.

После резкой вспышки дыхание его тяжелое и неровное. Грудная клетка ходит ходуном.

– У вас есть задание, – говорит он тихо, едва слышно. – Выполняйте.

Резко развернувшись, выбегаю из кабинета.

А как только за мной закрывается дверь, я слышу громкий мат и звук разбивающего о стену стекла.

Глава 9

Варя.

Я так и сижу в холле, утопая в мягком чёрном диване. Растерянная, напуганная, после внезапной вспышки эмоций босса.

Но эмоции у него есть, и это ведь хорошо, да?

Да, но такие мне точно не унести… Слишком взрывоопасны, ядовиты.

Разговор со Сташевским пошёл не так, как я планировала.

Ладно уж, чего тут! Пока каждый наш разговор идёт по незапланированному сценарию и превращается с его стороны в конкурс красноречия и изощрённых унижений.

Мои пальцы всё ещё конвульсивно сжимают телефон с горящей на экране фотографией Марьяны.

А вдруг она ошиблась? Вдруг Сташевский – действительно не отец Сони, и тогда я сейчас, подобно сумасшедшей, пытаюсь навязать человеку не имеющего к нему никакой причастности ребёнка.

Но нет же, нет! Марьяна всегда была слишком осторожной в вопросах, касающихся контрацепции. И только со Станиславом Сергеевичем она позволила себе вольность, за которую поплатилась.

Она очень боялась потерять свой статус свободной и не обременённой хлопотами женщины.

Её жизнь всегда была как танец: лёгкий, изящный, завораживающий. Марьяна – птица в блестящих перьях, летящая вперёд, к ярким огням и красивой жизни. Неземная. Неприкасаемая, как редкий музейный экспонат.

Высокая, стройная, с модельной внешностью и длинными блестящими волосами, она тут же оказывалась в центре внимания там, где появлялась.

Марьяна рано поняла, что красота – её капитал. И как только выяснилось, что ухажёры могут быть ещё и богатыми, она потеряла интерес ко всему, что не касается устройства её беззаботного мира.

Семья?

Это лишнее!

Она легко избавляется от людей, даже от близких, словно обрезает ненужные ниточки.

А Соня…

От Сони она хотела избавиться сразу.

Я до сих пор помню тот разговор с такой поразительной точностью, что мурашки идут по коже. Марьяна смотрела на меня с холодной усталостью, будто я предлагаю ей что-то нелепое, невозможное.

Марьяна, в силу уверенности в собственной неуязвимости, узнала о беременности уже на приличном сроке. Настолько приличном, что аборт в её случае приравнивался к убийству.

Я этого допустить не могла.

Уговорить её оставить ребёнка было сложно, но я знала, что если не сделаю этого, то всю жизнь буду жалеть о том, что не настояла. Не знаю, откуда во мне взялись силы, чтобы взять на себя такую ответственность, но я была уверенна в одном: я буду для этого ребёнка той матерью, которой Марьяна никогда не станет.

Помню лицо Марьяны, когда она впервые увидела Сонечку. Ни тени нежности, ни намёка на материнские чувства. Для неё Соня была ошибкой, чем-то, что нужно исправить или забыть.

Четыре дня.

Всего четыре дня она была матерью, а потом исчезла, оставив мне мою Соню.

С тех пор Марьяна видела её лишь однажды, случайно, и даже тогда сделала вид, будто этот ребёнок не имеет к ней никакого отношения.

– Варвара? – Раздаётся голос Ирины совсем рядом и я поспешно убираю телефон в карман.

– Да?

– Вам уже показали ваш кабинет?

– Нет, я ещё…

– Идёмте.

Поправив лямку сумки на плече, следую за Ириной.

Шаги её размеренные, чёткие, и каждый из них отдаётся звоном у меня в мозгу.

– Вот, – Ирина толкает дверь, соседствующую с дверью кабинета Сташевского. Взмахивает рукой, будто открывает передо мной новый дивный мир. – Ваше рабочее место.

Мой кабинет…

Это слишком громкое название для небольшой комнатушки, под завязку заваленной хламом, но… Мой кабинет! Личный!

Вдоль стены тянется огромный стеллаж до потолка, заваленный папками, коробками и каким-то непонятным барахлом. Окно широкое, но почти не даёт света – тоже заставлено бумажным мусором.

– Прошлая ассистентка не справлялась с ведением хозяйства. Если вы разберёте всё это – получите плюс в карму и балл лично от меня.

– А рабочий ноутбук у меня будет?

– Да-да,