Вплоть до того, что глубокий шрам не ограничивается одной лишь щекой. Он пересекает ее почти вертикально в сторону правого глаза и продолжается выше — через веко, бровь… и заканчивается на лбу. Но выше века он уже не такой заметный. Как будто основной травмирующий удар чем-то острым в прошлом этого мужчины пришелся именно в область скулы.
Повезло ему, что глаз не потерял. Да и повреждение в целом, как по мне, выглядит совсем не страшно. Придает и без того мужественной внешности особую изюминку и подчеркивает сильный характер. Усиливает ощущение властности. И внушает ощущение, что с рядом с таким человеком можно спокойно пережить любые жизненные невзгоды…
Я тихо вздыхаю и отступаю на шаг назад.
Так. Вот ведь размечталась. Что за романтическая хрень лезет в голову, когда на носу важное и судьбоносное собеседование?.. От его исхода зависит не только моя жизнь, но и благополучное будущее моих детей!
Соберись уже, Елизавета!
Под пристальным мужским взглядом я чувствую острое смущение и на всякий случай снова бормочу извинение. Наверное, я показалась ему совершенно невоспитанной и глупой. Сто процентов, он и так сыт по горло не самым приятным чужим вниманием из-за такой примечательной внешности. А тут еще и я. Налетела, уставилась на его лицо, как дурочка…
Отступаю назад еще на шаг.
Мужчина наконец отводит взгляд, чуть заметно кивает и проходит мимо. Так же безмолвно, как и появился. А я остаюсь стоять на месте, пока его спина в черном пальто не скрывается за стеклянными дверями делового центра.
Сердце колотится и трепещет, как у девчонки. Как будто и не было у меня за плечами ни опыта с мужчиной, ни разбитого сердца.
[*] Как Елизавета попала в полицейский “обезьянник” из-за пучка зелени, читайте в книге “Босс для Красной шапочки” (глава 30).
Глава 7. Собеседование с акулой
Я стою у ресепшена и судорожно тереблю ремешок на своей сумке.
В новом офисном костюме чувствую себя непривычно и некомфортно. Не говоря уже о неудобных женственных туфлях на средних каблуках, которые пылились у меня в шкафу несколько долгих лет после беременности и рождения ребенка.
Преподавательница с курсов, Любовь Дмитриевна, говорила, что в "Сэвэн" могут рассмотреть кандидата на вакансию младшего офис-менеджера даже без опыта, если он проявит полную готовность обучаться всему в кратчайшие сроки без возражений. И охотнее всего возьмут кандидата, у которого “глаза горят”.
Я очень стараюсь, чтобы горели. Но, кажется, сейчас они у меня просто испуганные.
— Елизавета Михайловна? — окликает девушка-администратор с рецепшена. — Поднимайтесь на девятый этаж, кабинет девяносто первый. Вас ждут.
Вежливо благодарю и направляюсь к общественному лифту для посетителей. Любопытно-оценивающий взгляд девушки-администратора жжет между лопатками. Ведь если меня примут, то мы станем коллегами на первом “приёмном” этаже корпорации “Сэвэн”.
Собеседование проводит Акулов Давид Олегович, начальник отдела продаж.
Молодой, самодовольный, в дорогих ботинках и с прической под линейку. И к сожалению, я не вызываю у него никакого энтузиазма в качестве сотрудницы. Он с первых же минут недвусмысленно дает понять, что я здесь лишняя. И вообще зря трачу его драгоценное время.
Моё слегка помятое резюме он держит в руках брезгливо, словно старый чек из магазина или какой-нибудь мусор. Пока я растерянно стою перед ним, не зная можно ли присесть без разрешения хозяина кабинета, Акулов бегло просматривает информацию обо мне. С его лощеной, до блеска выбритой физиономии не сходит кислая гримаса.
А потом он равнодушно бросает папку на стол.
— Садитесь, — говорит наконец, скучающе подравнивая стопочку бумаг на своем идеально чистом столе. — Значит, курсы… А до этого? Нигде? И детей двое?
Он поднимает глаза и впервые смотрит на меня. Взгляд острый и холодный, как нож. Абсолютно бесчувственный к чужим проблемам — как и полагается, наверное, настоящей акуле отдела продаж, на которую намекает его “говорящая” фамилия. Милые беззубые рыбки на руководящих постах в такой крупной корпорации просто не выживут. Их сразу сожрут хищники.
Я настороженно присаживаюсь на краешек стула. Держу осанку и собираю всё свое мужество, чтобы выдержать давление критического взгляда.
— Да, у меня двое сыновей. Старший в девятом классе, а младшему пять.
— Замечательно, — тянет он. — Значит, вы постоянно будете брать больничные, отпрашиваться, опаздывать и ныть, что у вас одна кровиночка засопливила, а другое чадо устроило в школе проблемы и вам срочно надо к директору.
— Нет, я…
Акулов напористо перебивает:
— Вы же не представляете, как у нас тут всё устроено. Это не детский сад, а серьезный бизнес со строжайшей корпоративной дисциплиной. Жёсткие сроки, дедлайны, клиенты, отчёты. Нам нужны зубастые. А не… мамочки на подработке.
От его презрительного тона у меня начинает щипать в глазах. Я еще сильнее выпрямляюсь и сжимаю пальцы на коленях. Не заплакать. Нельзя. Только не здесь.
— Я быстро учусь. Я действительно постараюсь. Я…
— Ага, постараетесь. У нас действует система активного карьерного роста, и каждый начинает, уже имея хоть какой-то опыт, а не полное “ничего”, как у вас. Что вы знаете о работе в экселе и других программах? Не на уровне неофита-обывателя, а в профессиональном смысле! О CRM-системах? Чем отличается счёт-фактура от накладной, знаете?.. Что, в ступоре? Вот и я о том же. Послушайте, вы пришли сюда зря. У нас не кружок домохозяек. Вам лучше искать что-то попроще.
Он откидывается в кресле и растягивает тонкие губы в самодовольной усмешке. Наслаждается мимолетной властью над тем, кто слабее него. И неожиданно чувство острого унижения придает мне сил, чтобы удержать слезы. Из-за вспыхнувшего во мне гнева.
— Я готова работать, учиться и брать на себя ответственность, — твёрдо говорю я чисто из принципа. — Мне не на кого надеяться, кроме себя. Я смогу стать полезным и компетентным работником, обещаю вам.
— Разведённая? С двумя детьми? — похоже, этого типа не на шутку заклинило на моем семейном положении матери-одиночки. — А если они заболеют? Кто будет работать? У нас не соцслужба! Нам нужны люди, решающие проблемы, а не создающие их на каждом шагу. Да и резюме у вас никуда не годится… фриланс, декреты, какие-то курсы сомнительные… Несерьезно это, уважаемая. Не-серь-ёз-но!
Я то бледнею, то краснею от новой порции унижения.
Подобные речи я уже слышала. На других собеседованиях, еще до курсов. Но у меня не было иного выбора, чем проходить через это снова и снова в надежде найти свой шанс. Как жаль, что и на этот раз он оказался пустышкой… А я ведь так рассчитывала на него.
— …простите, но мы ищем активных, мобильных и амбициозных, — продолжает разглагольствовать увлекшийся своим монологом человек-акула. — Максимум, на что вы можете расчитывать в нашей корпорации — это место уборщицы или курьера. Сожалею, — подытоживает он абсолютно несожалеющим тоном.
Впервые в жизни мне кого-то хочется избить. Даже бывший муж-пьянчуга не вызывал во мне настолько кровожадного приступа эмоций.
— Я пришла сюда не за жалостью, а за работой, — не сдаюсь я. — Испытательный срок может легко доказать, стоит ли меня оформлять или нет!
— Сомневаюсь, — отрезает он. — Не тратьте время попусту. У нас есть другие кандидаты, более достойные этого шанса.
Я резко встаю. Мне хочется выбежать, но я заставляю себя идти медленно, сохраняя остатки потрепанного достоинства. В голове гудит от разочарования и обиды. Дура! Как я могла подумать, что у меня получится?.. Замахнулась на слишком высокий уровень…
Акулов Давид Олегович даже не встает, пока я ухожу.
Слышу, как у него звонит мобильный телефон, и закрываю за собой дверь, отрезав его противный голос с подобострастным: “Доброе утро, Андрей Борисович!.. Да-да, только что закончил собеседовать… а что, с ней есть какие-то проблемы?.. ”
