Я надела корону себе на голову, просто чтобы почувствовать ее вес. Мои глаза закрылись сами по себе, и я сделала глубокий вдох. Если бы кто-нибудь спросил меня в августе, окажусь ли я здесь в январе, сидя на табурете копа, и с короной, преподнесенной мне одним из самых темных умов, когда-либо посещавших школу Прескотт, я бы рассмеялись им в лицо. Что такое? Что я делала?

Дело в том, что теперь у меня есть на это ответы. Вполне уверена, что они были все это время. Но иногда нужно травматичное событие, чтобы встряхнуть вас, вернуть в реальность того, кем вы должны стать.

— Я не сделала ничего неправильного, — сказала я Саре, снова открывая глаза.

Маленькая, хорошенькая коп немного поерзала, словно в моем взгляде было что-то, от чего ей стало некомфортно. Хорошо. Ей следует чувствовать дискомфорт. Ей следует бояться. Хавок. «Банды грандиозных убийств». Факта, что она попала под прицел нашей войны за территорию.

Я убила Джеймса Баррассо. Я разбила его голову порогом двери мистера Дарквуда.

Это не то, что Максвелл Баррассо скорее всего простит в ближайшее время, не смотря на тот факт, что он отправил своих парней в мою гребанную школу.

— Бернадетт, там семнадцать убитых мужчин с татуировками, связывающие их с бандой, которая возглавляет список ФБР с самыми опасными бандами в Америке. Такие мужчины…, — она замолчала, а затем провела обеими руками по лицу, редкая передышка в ее геройстве белого рыцаря. — Почему эту мужчины были в твоей школе? Хмм? Потому что единственная причина, которая мне видеться, заключается в том, что они пришли за тобой.

— Они пришли за Стейси Лэнгфорд, — сказала я, у меня защемило в груди, когда я вспомнила о дерзкой блондинке с верной командой.

Ее девочки должно быть опустошены. Не успела эта мысль прийти мне в голову, как меня осенила еще одна: нам нужно принять ее девочек в ряды Хавок. Это меньшее, что мы могли бы сделать, учитывая все происходящее. Кроме того, Стейси хорошо обучила своих девочек. Они будут нам полезны.

— Стейси Лэнгфорд, — сказала Сара Янг, беря телефон со стола и листая его, пока, вероятно, она не нашла какого-то рода файла на Стейси. — Восемнадцать лет, отец с серьезной судимостью, мать пропала при загадочных обстоятельствах, и…

— Стейси была хорошим человеком, — сказала я, чувствуя, как злость поднималась на поверхность, слово пузырьки в бурлящей воде.

Я могла ошпариться, если Сара слишком сильно надавит на меня сегодня. У меня не было терпения до ее привилегированной задницы, не когда судьба моих мальчиков неизвестна.

Хаэль, Аарон, Оскар или Каллум могли быть мертвы.

Блять.

Теперь я дрожала. Я ничего не могла с этим поделать. Мало вещей в мире, которые теперь могли заставить меня трястись. Это одна из них. Не смейте оставлять меня с разбитым сердцем, вы, ублюдки. Даже, блять, не смейте.

— Стейси была хорошим человеком, — повторила я, положив ладонь на блестящую, гранитную поверхность столешницы. Она была цвета песка, но куда менее интереснее. Надеюсь, ради Сары, что это на самом деле арендовано через систему Airbnb, а не ее настоящий дом. Он настолько невероятно скучный. — Она была больше, чем просто файл в вашем телефоне, — я покачала головой.

В голове я переживала тот момент в коридоре уже несколько раз. Хоть я и знала, что никак не смогла бы спасти Стейси, я хотела бы, чтобы все вышло по-другому.

— Послушай, Бернадетт, — начала Сара, утопая во вздохе, который она так долго держала в себе, что я боялась, что она могла отключиться. Наконец она выдохнула, когда сделала шаг вперед, положив свои руки на столешницу, лишь в трехстах миллиметрах от моих. Все мое тело болело, словно меня пустили через цикл стирки или что-то в этом роде. Все болело. По крайней мере, во время обследования в больнице имени Генерала Джозефа я узнала, что кашляла кровью только потому, что сломала зуб и прикусила язык от побоев. Могло быть в разы хуже, вроде внутреннее кровотечение или подобное дерьмо. Они настояли на том, чтобы взять кровь и провести несколько анализов, хотя я не совсем понимала, зачем это было нужно. — На этот раз ты не под арестом. Тем не менее…, — и тут она замолчала, чтобы подчеркнуть эти слова в немного угрожающей манере, — ты — заинтересованное лицо.

— Почему я у вас дома? — спросила я, уставившись на нее и желая, чтобы этот день просто, блять, закончился. Я вымоталась. — Это стандартная процедура: приводить заинтересованное лицо в дом ФБРовца?

— Я пытаюсь помочь тебе, Бернадетт, — сказала она, розовый рот вытянут в линию и мрачный, глаза затенены так, как не были до того, как она вошла в это здание сегодня и увидела резню, разбросанную по ветхой школе, словно это был гребаный конец света. — Я привезла тебя сюда, потому что хочу заключить с тобой сделку.

Сара отвернулась, взяла стопку бумаг и положила их передо мной. Мгновение я смотрела на них, а затем переместила свой взгляд на нее.

— Простите, но я не понимаю юридическое дерьмо. Что это?

— Полный иммунитет для тебя, — сказала Сара, постукивая пальцами по страницам. — В обмен на информацию…и твои показания.

— Показания о чем? — спросила я, чувствуя, как покрываюсь мурашками.

Я хотела домой. Хотела увидеть своих мальчиков. Черт, это единственное, о чем я могла сейчас думать: пойти домой и свернуться калачиком в постели вместе с ними. Если я очень мило попрошу, думаете, они все бы легли в обнимку вместе со мной? Случались вещи и страннее.

— Против Памелы, — сказала Сара, снова скрестив руки.

По мне, все эти скрещивания рук выглядело, как защитный механизм. Как потирание подбородка Вика, капюшон Кэла, iPad Оскара…и то, как Стейс Лэнгфорд смотрела в свой телефон с пустым, отдаленным взглядом. Черт, твою мать. Мы должны были защитить ее.

Это на нашей совести.

Тот день