— О Боже. Только представь, что ты смотришь в окно и вдруг видишь светящиеся желтые глаза, — я вздрагиваю, а Генри разражается смехом.

— То же самое может случиться и у тебя.

— Нет, — дразню я его, приподнимая подбородок и глядя на него с притворным вызовом. — У меня открытый вид на озеро. Ни одно животное не может подкрасться к моему дому, чтобы я этого не заметила. Но здесь, — я делаю неопределенный жест в сторону его стеклянной стены, — по сути, приглашение для большого злого волка.

— Хорошо, что Дженсен меня защитит, — смеется Генри, и я с удовольствием прислоняюсь к нему, пока мы смотрим на закат. Сквозь отражение в окне я осматриваю гостиную, слишком любопытная, чтобы сосредоточиться на повседневном зрелище природы.

Здесь каменный камин, а полки вдоль других стен забиты книгами по анатомии животных и фотографии. Напротив — галерея с разнообразными изображениями в простых деревянных и нескольких золотистых рамах.

С любопытством я высвобождаюсь из его объятий и подхожу ближе, чтобы лучше рассмотреть.

Первое, что привлекает мое внимание, — это портрет Дженсена. Золотистый свет заставляет его сиять, словно ангела, его глаза закрыты от блаженства, и я готова поклясться, что он улыбается. Этот портрет излучает спокойствие. Идеальное изображение, показывающее, насколько Дженсен умиротворен с Генри.

На второй фотографии он и Дженсен. Они позируют на фоне гор вдали. На добром лице Генри сияет улыбка, он стоит на коленях рядом со своей собакой, которая смотрит на него, как на самого счастливого человека на свете.

Третья фотография — это горный пейзаж, который кажется знакомым. Но деревья покрыты снегом, отражающим свет восходящего солнца и окрашивающим весь пейзаж в прекрасный розовый цвет.

— Это все ты сфотографировал? — спрашиваю я, совершенно ошеломленная. Думаю, я могла бы весь день смотреть на эти фотографии.

— Да, — отвечает он застенчиво и подходит ближе, пока не оказывается прямо за мной, его руки обвивают меня, а пальцы сцепляются прямо на моём животе. Я вздыхаю, слишком счастливая, чтобы прижаться к нему и позволить ему крепко обнять меня.

— Они прекрасны, — шепчу я. Воздух наполнен эмоциями, все мои чувства настроены на него, когда я вижу еще одно изображение, которое поражает меня, как внезапный порыв холодного дождя. — Это твои родители?

— Да, — признается он после минутного колебания.

На секунду я закрываю глаза, ожидая, что меня накроет знакомая боль. Осознание того, что я потеряла, пластырь, который нужно снова срывать, только на этот раз... этого не происходит. Как будто я уже срывала его раз двадцать, и клей почти не держится на коже.

— Они будут рады познакомиться с тобой, — шепчет Генри, и я наклоняю голову. Неожиданно, его слова не вызывают у меня панику. Напротив, я чувствую, как меня наполняет тепло, и испытываю внезапное желание познакомиться с людьми, которые воспитали этого прекрасного человека, стоящего за моей спиной.

— Я с удовольствием с ними познакомлюсь, — шепчу я в ответ, и он на мгновение замирает от удивления. — Когда-нибудь.

— Когда-нибудь, — повторяет он и обнимает меня еще крепче. — Как насчет кино?

— Знаешь что? — Я поворачиваю голову и смотрю на него через плечо. — Кино — отличная идея.

Рука Генри тепло обнимает меня за плечи, а фильм… ну, нормальный, наверное. Даже Дженсен уже ушел из комнаты, так как ему стало скучно. Мы выбрали простой фильм с большим количеством экшна, но я уже давно перестала следить за сюжетом.

Все, на чем я могу сосредоточиться, — это то, как его пальцы рисуют медленные круги на моем бедре. Каждый его выдох касается моей головы, и я остро ощущаю, как медленно, размеренно поднимается и опускается его грудь, как мы дышим в унисон, даже не прикладывая усилий.

Он так близко. Так знаком. И я хочу его так сильно, что готова закричать.

Слава Богу, он, похоже, разделяет мои чувства. Он продолжает поглядывать на меня, его взгляд задерживается на мне все дольше и дольше.

— Знаешь, ты очень отвлекаешь, — наконец шепчет он мне на ухо, и я не могу сдержать улыбку.

— Больше, чем взрывы и очень хорошая актерская игра? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему с, как надеюсь, очаровательной улыбкой, а не с выражением «возьми меня сейчас же».

Вместо ответа его большой и указательный пальцы находят мой подбородок, он поворачивает мое лицо и нежно прижимается губами к моим в мягком, испытующем поцелуе. Он прощупывает почву, но я уже прыгнула в воду.

Я целую его еще глубже, поворачиваясь, пока не оказываюсь у него на коленях. Его руки сразу же находят мою задницу и крепко сжимают ее, заставляя меня улыбнуться во время поцелуя.

Мои пальцы скользят по его груди, ловя звук, который он издает — низким рык, вибрирующий под моей ладонью, когда он прижимает меня к себе. Из моих уст вырывается звук, нечто среднее между вздохом и смешком.

— Гораздо больше, — шепчет он и снова целует меня, его язык требует входа в мой рот и целует меня так, что я теряю рассудок.

Я не могу сдержать дрожь, зарываясь руками в его волосы, и тихий стон срывается с моих губ прямо на его.

Боже, как я хочу его. Ужасно.

— Ты такая чувствительная, — бормочет он с улыбкой, скользя губами по моей челюсти и прокладывая дорожку поцелуев к шее.

— Ты говоришь так, как будто это плохо, — шепчу я, уже задыхаясь.

— Это прекрасно, — возражает он, скользя руками мне под рубашку. — Мне нравится, как ты на меня реагируешь. Это сводит меня с ума.

Я задыхаюсь, запрокидываю голову назад, давая ему больше пространства, и он не тратит ни секунды. Его губы находят то самое местечко прямо под моим ухом, которое заставляет все мое тело дрожать, и я стону, когда его руки скользят выше. Теплые и властные, словно им там самое место.

— Боже, Генри, — шепчу я, извиваясь у него на коленях, потираясь о его твердый член под спортивными штанами. От этого у меня в мозгу происходит короткое замыкание. Это восхитительное давление. Его жар прямо между моих ног.

У него перехватывает дыхание, и он отстраняется, только чтобы посмотреть на меня. Глаза темные, зрачки расширены, губы восхитительно красные от нашего поцелуя.

— Ты сводишь меня с ума, милая, — говорит он низким, хриплым голосом. — Ты всегда сводишь меня с ума.

Я не могу сдержаться, и улыбаюсь, немного самодовольно, с тоской и полностью поглощённая им.

— Тогда сделай что-нибудь, — вызывающе говорю я, прикусывая губу. — Пожалуйста?

И он делает это. Не раздумывая, он хватает подол моей рубашки