Мерзкое солнце слепило, однако прохожих становилось все меньше и меньше. На секунду остановившись возле случайной стены, Блейк взглянул на нее. Вернее, на объявления, что там висели, взглянул, и тут же подавился воздухом. Даже здесь, в формате фотографии, бывшая одногруппница нашла его. Тусклый, поникший взгляд, синяки под глазами… Это не ее вина. Она — подруга. Он должен быть на ее стороне.

Покачав головой, парень прислонился ею к стене, мрачно ухмыльнувшись. Конечно он будет на ее стороне, что бы не случилось. Даже если за ее поимку пообещают три таких суммы, все равно. Это не важно, и не будет важно. Она хотела свободы? Она ее получит, на то и нужны друзья.

В доме декан чувствовал себя тяжело, отстраненно и… ужасно. Как всегда, холодно и пусто, в воздухе витал неуловимый запах алкоголя. И, хотя мужчина уже довольно давно не пил, флер спирта все еще витал в определенных местах. Скинув совершенно черный костюм, который ученики в шутку называли «похоронным», из-за такой же черной рубашки и галстука, он незамедлительно отправился в душ. Разминал по дороге плечи. Впереди еще долгий день, а уже слишком много негатива скопилось внутри, слишком много отчаяния, злобы. Шли дни, а ничего не менялось. Ее не хотели продавать, или, возможно, уже некого продавать.

Скрипнув зубами, он с силой ударил по влажной кафельной стене, опустив голову. За столько времени ни одного звонка, даже ложного, странно, слишком странно. Неужели ее не видели на улице даже случайно? Вроде бы, заметная внешность. Длинные, светлые волосы, такие же светлые глаза, бледная кожа… нет, она точно приковывает внимание, как минимум в плохом смысле. Этакая зомби со странным взглядом, блуждающей улыбкой. С легкостью сошла бы за наркоманку, или больного чем-то по сердечно-сосудистой части. Очень странная девушка, очень, могла остаться незамеченной лишь в одном случае. Если не появлялась на улице вообще.

Итак не слишком сильная психика уже находилась на грани нервного срыва. Хенгер посмеивался себе под нос, пока струи холодной воды стекали с напряженного, бледного тела, качал головой, а, через несколько секунд начал открыто смеяться, как не смеялся уже очень давно.

Выйдя из душевой, он, странно покачиваясь, с неадекватной улыбкой пошел на кухню, повторяя себе под нос: «везде опоздавший», однако, пошатнулся, и рухнул в темном коридоре на прохладный паркет. Сперва на колени, а потом и телом. Ни один организм не может работать полностью на износ, у всякого есть предел, и сейчас он встретил свой. Мужчина тяжело дышал, не в силах пошевелиться, сознание отступало, руки холодели, словно были каменными, светлые глаза закатывались под тонкую кожу век. Даже если бы он мог осознать свое состояние в ту минуту, все равно не захотел бы приходить в себя. Просвета нет, и надежды тоже нет.

И во всем в этом учитель не мог перестать винить себя. Но прошлое не поменять, да и настоящее не очень-то спешило меняться, как он ни старался. Ничто не сдвигалось с мертвой точки уже очень давно.

Минуты медленно, словно мед перемещали время из будущего в прошлое. За окном постепенно темнело, солнце оседало за горизонт, а небо из синего становилось фиолетовым. Бледная луна начинала проступать, где-то загорались первые звезды. Постепенно возвращаясь, Габриэль раскрыл глаза и огляделся: темный дом, тишина и прохлада, вот только он, отчего-то, чистит собой пол, вместо того чтобы быть в оговоренном месте в оговоренный час. «Ну и пошел к чертям этот доклад» — прохрипел декан, стараясь встать. Не лучше, чем было, но, хотя бы, может управлять своим телом. Оперевшись на стену, он задумался, а потом медленно пошел в сторону своей «любимой» комнаты. В какой-то мере, там становилось легче, но не сильно и ненадолго. Уже совсем не такая, какой ее помнила его сожительница, но это даже хорошо. Теперь намного уютнее и теплее, как морально, так и физически.

Зайдя в комнату, мужчина вздрогнул, а после странно улыбнулся, прикрыл глаза и покачал головой:

— Ну отлично. Теперь у меня галлюцинации.

— Не буду отрицать. Так себе положение. — Юрала, вернее, ее изуродованный фантом встал с кровати и потянулся, словно после долгого сна. — Сочувствую тебе.

— Сочувствуешь? Ты жива хоть? Хотя… что за вопрос, я же говорю сам с собой.

— Очевидно, да.

— Хватит меня мучить, исчезни. — Хенгер задумался, пройдя внутрь комнаты.

— А вот не могу. — Тихо ответило ведение и, подойдя ближе коснулась холодными, окровавленными пальцами мужского плеча. — Потому что я — реальность. Твоя реальность.

Снова вздрогнув он как будто моргнул, а затем, ощутив сильнейшую головную боль обнаружил себя посреди пола в коридоре. Оглядевшись, преподаватель привстал, окинул взглядом пол под собой и процедил: «присниться же, обморок, судя по всему».

Встряхнувшись, Габриэль поднялся на ноги и глубоко вздохнул. Сегодня он уже точно никуда больше не успеет, но за то успеет пройтись по городу, пока еще не настала ночь. С одной стороны, мужчина был рад, что не отключился на улице, не отморозил себе в итоге руку или ногу… а с другой, такое проявление собственной слабости злило в любом случае, и, раз уж так вышло, можно было выйти, прогуляться по району. Чисто статистически, рано или поздно ему должно было повести. Хоть где-то.

Зимой, вечером… людей почти не наблюдалось, несмотря на то, что было всего лишь около восьми. Улицы опустели, приветливые консольные знаки зазывали к себе клиентов, но кафе, магазины и бары были пусты, как в никакое другое время года. Никто не хотел по темноте и холод возвращаться домой, даже если светят сильные фонари.

Хенгер еще раз принял душ, и, наконец переодевшись, встал перед высоким темным зеркалом. «Может, ты нарочно избегаешь меня, когда видишь на улице? Логично» — он усмехнулся и вздохнул, отводя прядь волос в сторону. Правда, решение этой проблемы пока на ум не приходило. Вернее, адекватное решение, из неадекватных… он всегда мог переодеться в костюм банана и начать раздавать листовки на углу, только вот такая перспектива совсем