Где она может быть в такую погоду? Снимает посуточно жилье? А за какие деньги? Живет у друзей? Но откуда у нее друзья, кроме как из академии? Да и в местах типа вокзала или подземных переходов на нее давно бы уже обратили внимание… Слишком много вопросов, и ни на один нет адекватных ответов. Каждая ночь была для учителя испытанием, ведь он закрывал глаза, и видел перед собой давно остывшее, холодное тело, которое уже, местами, покрылось инеем. Синяки под глазами ввалились еще сильнее, губы смерзлись, и на них медленно опускался колючий редкий снег, который, более, не таял на бледной коже. Он постоянно вскакивал, но сейчас, раз есть кому собирать листовки, значит все совсем неплохо. Где, и как она живет, это, по-прежнему, вопрос спорный, но, похоже, она более чем жива, и даже успевает срывать упоминания о себе. Еще одна причина, по которой по ним никто не звонил.

Хенгер неустанно бродил по дому, пока с бледной, напряженной спины сползали капли холодного пота. Теоретически, она могла спрятаться на чердаке или в подвале одного из домов, вот только их запирают, и, чтобы открыть такой, нужна сноровка, ловкость… и тепло. Зимой открыть такой — без шансов, только если ей не попался уже каким-то чудом открытый. Открытый…

* * *

Слегка вздрогнув, Юрала посмотрела на щель между тяжелой дверью и проемом. Уютная вентиляция, под горячей трубой хорошо спалось, а в последнее время к ней начал приходить серый короткошерстный кот, которому девушка дала кличку Ясень.

Ясень любил приносить новоявленной хозяйке дохлых крыс, а еще больше любил спать у нее под боком. Вот так случайно у подвальной жительницы появилась новая статья расходов — кошачий корм, который исчезал быстрее, чем влага летом с горячего капота. Пришлось отложить покупку новых джинсов, за то жизнь «дома» теперь была не такой уж и одинокой. Всегда, по приходу с работы Ииду ждал ласковый, серый котик, и как минимум он ни за что не позволил бы ей вернуться в приют. Маленькое и, по ее мнению, единственное существо, которое пропиталось к ней искренней, беззаветной любовью. Более того, до сих пор не разочаровалось в своих чувствах.

Каждую ночь мысли витали где-то далеко, однако, сколько бы Рал с ними не боролась, они все равно возвращались к постели своего прошлого учителя алгебры. Грубого, заносчивого, и полностью зацикленного на себе. Предателя, который, без зазрения совести бросил возле порога детского дома. Такого же, как все прочие родители, за одним маленьким исключением: он видел в ней совсем не дочь, ни капельки не дочь, но женщину, привлекательную для себя. Правда быстро наигрался, и, вот, она здесь. В подвале. Все еще сидит и думает о нем, пока тот, возможно, уже развлекается с другой… пока тот о ней, наверное, уже давно думать забыл.

Почему-то его лицо отпечаталось в ее сознании, так сильно, что мысли о нем, казалось, шли фоном. Даже если Иида была чем-то занята, или даже если с кем-то разговаривала. Сердце предательски сжималось, когда он снова виделся ей в толпе, и совсем не от страха. Возможно… не только от страха. Совсем не тот человек, о ком стоило думать, но был здесь, рядом. Фантомный, незримый силуэт все время за ней ходил, заставлял вздрагивать без причины. Он виделся ей везде: в бликах замерших луж, в случайных облаках, плывущих по небу. Казалось, его тихий смех раздавался, когда мимо проезжали редкие машины. Девушка смотрела им вслед, пытаясь понять; а может это он? Его длинная, темная тень, знакомый силуэт виделся в прохожих, и некоторая печаль, разочарование сковывало тело, когда Юрала понимала — это не он. И никогда более теперь не будет он. Их история кончилась, и почему она до сих пор хранит ее внутри себя… на то нельзя было ответить. Он просто был. Здесь. Почти рядом, почти что осязаемый, почти… реальный.

«А я бы хотела, чтоб ты любил меня» — усмехнувшись, произнесла девушка, поглаживая теплой рукой кота. В помещении раздалось тихое эхо, а по мягкой, бледной щеке скатилась соленая слезинка. Пока никто не видит этих слез, можно. Они блестели в мутных, пустых глазах, все, что было в прошлом — не важно, его стоит там оставить, забыть, и жить дальше, хотя пока что не получалось.

Уже несколько часов мужчина не мог отойти от балконного окна. Ночной город гипнотизировал, снова взывал к желаниям выйти на улицу и начать бесцельно бродить там до самого рассвета. Останавливала лишь бессмысленность возможной прогулки, вряд ли она ходит по ночам, когда все магазины и забегаловки закрыты. Наверное, пристроилась где-нибудь, согрелась, и спит себе, пока снова не взойдет солнце.

Хенгер покачал головой, и промокнул пальцами левой руки через чур влажные глаза. Так сильно стремясь найти человека… он, все-таки, плохо подумал о самом главном. Что скажет при встрече? С чего начнет, в чем попытается убедить? А ведь стоит быть очень, очень убедительным, иначе все закончится весьма прозаично.

«Ну и что мне посоветуешь делать? Заказать подушку с твоим изображением и сесть на антидепрессанты?» — Габриэль с ухмылкой покачал головой и, наконец, отошел от окна. К несчастью, она не оставила у него никаких своих вещей, хотя, возможно, стоило поискать еще. Какая-нибудь случайно забытая кофта, или футболка… возможно подарила бы ему несколько относительно спокойных ночей, ведь мысли, это одно, а осязание — совсем другое. Теперь было даже, в какой-то мере, странно осознавать, что ее руки трогали некоторые его вещи в этой комнате, ее губы касались этой кружки, а ресницы дрожали, касаясь вполне конкретной подушки. Все это уже более напоминало болезненное помешательство, однако, эти мысли согревали, не давая увязнуть в самом себе.

Ее не хватало. И сейчас это было похоже на ломку, уже не просто на тоску, или печаль. Ломка, и признаваться в этом самому себе уже было безразлично. Глупо это отрицать, да и как-то по-детски. «Я люблю тебя» — спокойно сказал мужчина, хотя лишь пустота услышала эти слова.

Гостья

«Бьюти очень повезло жить в таких условиях, не то что бы я завидую, хотя да, я завидую. Он ждет ее возвращения, очень ждет, смотрит на меня так косо, будто я виновата в ее исчезновении. Все время читает какую-то медицинскую литературу, делает записи, потом зачеркивает, делает новые… не знаю, всегда ли