Оказывается, когда ты вычеркиваешь эмоциональных вампиров из своего списка приглашенных, жизнь становится намного ярче.

И тише.

И только моей.

И я намерена сделать именно то, что сказала: романтизировать ее до предела. И вернуть ее. Пока не знаю, как именно, но мне не терпится это выяснить.

И вот сейчас я еду по извилистой дороге, окруженной деревьями, закрывающими небо, к своему новому дому, к своей новой жизни. И, надеюсь, к своей уже собранной мебели. Если я приеду туда, а она не будет собрана, как я просила и за что щедро заплатила, а только гора коробок из ИКЕА, издевающихся надо мной, я, наверное, разрыдаюсь.

Я ни за что не взяла бы с собой ту кровать. Ту, на которой мой бывший, вероятно, трахал мою сестру. Ни за что, блядь. Она проклята, и я испытала слишком большое удовлетворение, глядя, как ее выбрасывают на свалку.

Я зеваю, прикрываясь ладонью, глядя на GPS.

Осталось меньше тридцати минут. Боже, не могу дождаться, когда плюхнусь на свой новый матрас и вздремну так, что даже Спящая красавица позавидует. Многочасовая езда за рулем выматывает больше, чем я помню — одно из немногих преимуществ работы, требующей регулярных поездок и настолько плотного графика, что выдержать его можно только с помощью частных самолетов.

Я напеваю песню Тейлор Свифт о разбитом сердце — потому что, судя по всему, теперь я такая — когда вдруг что-то привлекает мое внимание. Прямо посреди дороги.

Сумка?

Нет. О нет.

Это комок.

Пушистый комок.

Черт возьми, это же кошка. И она не двигается.

Я резко торможу, шины визжат, как в фильмах ужасов, и машина резко останавливается. Слава Богу, это глухая провинция, и единственные живые души вокруг — это, вероятно, коровы и изредка олени. Никакой опасности, что кто-то врежется в меня сзади.

Я переключаю коробку передач на паркинг и выскакиваю из машины, как героиня телевизионного фильма. Мой мозг уже работает на полную мощность.

А вдруг она мертва?

Погодите-ка — одинокая женщина, которая остановилась среди глуши… Разве не так начинаются фильмы ужасов? Я разглядываю кусты у обочины, как будто ветки выстроят надпись: «Опасность скрывается здесь» с милыми стрелочками, указывающими на убийцу в маске.

Но с другой стороны, я пережила измену жениха, токсичных родственников и драматическую трансформацию волос. Если меня убьет фальшивая кошачья ловушка на сельской дороге, по крайней мере, мой портрет на похоронах будет выглядеть потрясающе.

— Эй, милашка, — говорю я высоким голосом, который, надеюсь, покажет, что я пришла с миром, и осторожно подхожу к зверю с черной шерстью.

А что, если это все-таки не кошка?

А что, если у нее бешенство?

Чем ближе я подхожу, тем сильнее бьется мое сердце, пока я не слышу тихое, жалобное мяуканье.

Я задыхаюсь, пульс учащается; во-первых, потому что я рада, что это действительно кошка, а не маленький медвежонок, чья мать ждет неподалеку. Быть загрызенной насмерть прямо сейчас серьезно помешало бы моим романтическим планам на жизнь. Во-вторых, потому что повсюду кровь, и тихое, мучительное дыхание вызывает выброс адреналина, и я бросаюсь в бой.

— О нет, милая. — Я тут же снимаю куртку и накрываю ею кошку, морщась, когда она издает болезненный звук. — Прости, милашка, но я должна тебя перенести. — Я оглядываюсь в поисках других кошек, но, похоже, этот маленький зверек был совсем один.

Я закусываю губу, чтобы не расплакаться, поднимая ее на руки под мучительное мяуканье, несу к пассажирскому сиденью, прижимая к себе, как младенца, нежно разговаривая с ней и гладя по голове.

Сердце колотится в груди так, будто собирается пробить дыру в грудной клетке, пока я ищу в телефоне ближайшую ветеринарную клинику. Затем я настраиваю GPS, чтобы он провел меня по самому быстрому маршруту.

— Все будет хорошо, — продолжаю я тихонько успокаивать кошку, протягивая руку, чтобы нежно погладить ее по голове, и поворачиваю ключ в зажигании. — Оставайся со мной. Мы найдем кого-нибудь, кто сможет тебе помочь.

На глаза наворачиваются слезы, когда маленькое существо, несмотря на слабость от боли и дрожь от мучений, мурлычет под моими пальцами.

— Я спасу тебя, — обещаю я ей и прочищаю горло, забитое эмоциями. — Даже не думай умирать у меня на руках, милая.

Я повторяю это. Как мантру. Хотя ее дыхание становится все слабее и слабее, а мурлыканье прекращается, когда она собирает свои силы, чтобы выжить.

Мимо меня проносятся деревья и поля, пока я следую указаниям навигатора к ближайшему ветеринару.

Когда я смотрю на нее, вижу, как она смотрит на меня широко раскрытыми желтыми глазами, как будто говоря: «Все в порядке. Спасибо, что пытаешься».

Черт, нет. Она не может умереть у меня на руках. До клиники еще десять минут — я решаю доехать за пять. На кону жизнь, и если скорая помощь может не обращать внимания на ограничения скорости, то и я не должна.

— Черт, ты должна выжить, сладкая. — Еще одно слабое мяуканье, и я замечаю, как она шевелится под моей рукой.

Но я не могу проверить, потому что нарушаю все скоростные ограничения на этих пустых улицах, пытаясь спасти жизнь кошки и сохранить свою. Внезапно она пытается залезть мне на колени. И мне приходится приложить все силы, чтобы не сойти с ума и не разбиться, мчась по этим извилистым дорогам.

— Нет, нет, милая, — я смотрю вниз, но давайте будем реалистами, я ни за что не остановлюсь. Маленькое существо неуклюже перебирается через центральную консоль и забирается мне на колени, сворачиваясь калачиком, пока не исчезает под моей рубашкой. Она пачкает кровью мои любимые брюки, но сейчас мне на это наплевать.

— Не плачь, Ник, — бормочу я про себя и нежно глажу мягкую кошачью голову. Это единственное, что я вижу, не покрытое кровью.

— Через милю поверните налево, и через 100 футов вы прибудете к месту назначения.

— Мы почти на месте, милая, — шепчу я, глядя на кошку. Ее глаза закрыты, и она дрожит у меня на коленях. — Вот черт.

Вспышка красных и синих огней внезапно появляется в зеркале заднего вида, и у меня сжимается желудок.

— О, отлично, — бормочу я, переводя взгляд с полицейской машины позади меня на GPS в телефоне. — Конечно, это должно было случиться. Героически спасти кошку, но быть арестованной. В моем стиле.

Я смотрю на комок шерсти на своих коленях.

— Если я получу