– Теперь, когда вы дружите с Хэлли, как много времени ты проводишь со Стэйс? Я не пытаюсь тебя обидеть, чувак, но отношения многое меняют для людей. Ты знаешь, что вчера кто-то попросил у Хэлли ее номер телефона? И вчерашнюю ночь она провела в доме своего бывшего. Что должно произойти, чтобы ты зашевелился и признал свои чувства? – Он так говорит, будто это совершенно очевидно, но на самом деле я совсем недавно осознал, что испытываю к ней особые чувства, и все еще пытаюсь это осмыслить. Однако Робби прав, пусть даже мне не совсем нравится его подача.

Когда я снова смотрю на Хэлли, она фотографируется с Райаном, и они действительно хорошо смотрятся вместе. Эта мысль меня жутко бесит, и я не хочу, чтобы она получала новые впечатления благодаря другим людям. Не хочу, чтобы она смотрела на других людей так, как смотрела на меня, когда я выиграл для нее ту гребаную нелепую утку на пирсе. Или всю остальную хрень, которую я для нее выиграл.

Райан обнимает Хэлли за плечи, пока они позируют, а Аврора делает еще один снимок. И вот он, тот пинок, которого мне не хватало, чтобы что-то предпринять.

– Как дела, чувак? Мне нравится твой костюм, – говорит Райан, когда я к ним подхожу. Он дружески похлопывает меня по спине. – Стейси не с тобой?

– Не сегодня. Ее родители приехали в город на выходные.

Самое худшее в Райане Ротвелле – это то, какой он славный. Нейт всегда считал это его худшим качеством, но я никогда не понимал почему. Теперь понимаю. Он не делает ничего плохого, а я хочу, чтобы Дейзи его выгнала. Довольно заманчивый вариант, если бы только друзья Хэлли не попытались надрать мне задницу из-за разговора с Дейзи.

Хэлли встает рядом со мной и поднимает взгляд, ее кроличьи ушки откидываются назад.

– Ты в порядке?

– Хочешь потанцевать? – спрашиваю я.

Ее брови ползут вверх. Я удивлен не меньше нее.

– Э-э, конечно. – Хэлли берет меня за руку и ведет сквозь толпу в менее людное место, подальше от любопытных глаз наших друзей. – Давай выкладывай.

– Что выкладывать?

– Что тебя так взволновало? Вряд ли ты просто так добровольно согласился потанцевать. Ты взял с собой беруши?

– Дело не в этом. Я… – Она смотрит на меня, терпеливо ожидая, что я скажу. – Ты раньше бывала на вечеринках в честь Хэллоуина?

– Только в детстве. И я никогда раньше не была в ночном клубе.

Разумеется, она не была.

– Значит, это новый для тебя опыт?

Она кивает, отчего ее кроличьи ушки покачиваются.

– В некотором роде это отлично, потому что я пишу главу, действия которой начинаются в ночном клубе.

– Что тебе нужно, чтобы помочь написать? Чем занимаются твои воображаемые друзья в этом отрывке?

Вот что я должен делать. Помогать ей в обмен на всю ту помощь, что она оказывает мне. А не думать о том, кто она и с кем общается. Мне следовало бы чаще расспрашивать ее о ее книге, но она всегда отмахивается от меня, если я завожу о ней разговор.

– Они не воображаемые друзья! Ладно, может быть, и воображаемые, но все равно. Ничем. Наверное, мне просто нужно попытаться написать. Мои герои, а не друзья, сильно ссорятся, и она убегает. Он следует за ней, говорит ей, что она упрямая и неловкая и сводит его с ума. Они целуются. Хотя мне трудно это представить, пока мы так одеты. Может, просто потанцуем? И ты расскажешь, что стало причиной твоего странного поведения? Идем.

Я не умею танцевать, поэтому следую за Хэлли, когда она ведет нас из укромного уголка в центр танцпола. Обвив руками мою шею, она прижимается ко мне так, что мы все еще можем разговаривать, не обращая внимания на других танцующих позади нас. Благодаря ее каблукам мы почти одного роста.

– Ты не против, если я дотронусь до тебя здесь? – спрашиваю я, нежно обхватывая ее талию руками и чувствуя, как она плавно двигается в такт музыке.

Она кивает, касаясь губами моего уха, когда наклоняется ко мне, чтобы я услышал ее слова.

– Тебе необязательно спрашивать меня.

– Обязательно. Я должен спросить. Мужчины должны спрашивать. – Как я подвел разговор к тому, чтобы Хэлли начала думать о других мужчинах и их прикосновениях? – Ты заслуживаешь только хороших впечатлений.

– Но ты не просто какой-то мужчина, ты – это ты. Мне нравится, когда ты ко мне прикасаешься. С тобой, Генри, я получаю только приятные впечатления. Генри?

– Да?

– Знаю, ты нарядился по случаю, но не мог бы снять этот парик? – просит она, кивая на мои волосы. – Мне нравится твоя рубашка, но я не могу сосредоточиться, когда ты на меня смотришь.

Ее слова – это бальзам на мою гребаную душу. Повесив очки на пуговицу рубашки, я с радостью срываю с головы эту пластиковую хрень, которую парни купили в магазине костюмов на Хэллоуин.

– Тебе нравится рубашка?

– М-м-м. – Ее губы рядом с моим ухом, но я все равно могу сказать, что она улыбается. Мне так приятно держать ее в своих объятиях. От нее вкусно пахнет. И вообще мне все в ней нравится.

– Мне тоже нравится твой костюм. Очень. – И если она прижмется ко мне еще сильнее, то сможет ощутить, насколько сильно мне нравится ее костюм. И как сильно она мне нравится.

– Ты видел мой хвостик?

– Видел. А также гольфы. И туфли на каблуках. И уши. Я всегда обращаю внимание, что на тебе надето, но сегодня тебя просто невозможно не заметить.

– Я надеялась, что тебе понравится, – все, что она говорит.

И эти пять слов дают мне пищу для размышлений на весь остаток вечера.

⁂

Я все еще слышу, как мои пьяные друзья поют в такси песню о карме, когда оно отъезжает от дома Хэлли.

– Из-за них у меня будут проблемы с миссис Астор. Ей-богу, ее слуховой аппарат улавливает звуки через две улицы отсюда, – говорит Хэлли, шагая по подъездной дорожке к своему дому с туфлями в руках.

Я иду прямо за ней, стараясь не обращать внимания на ее кроличий хвостик или изгиб талии, где мои руки провели этот вечер.

– Миссис Астор любит меня. Я защищу тебя от нее.

Она роется в сумочке в поисках ключей и, как только мы переступаем порог, бросает туфли на пол и сумочку на столик у двери.

– Есть хоть кто-то, кто не поддается твоему очарованию?

– Профессор Торнтон. – Я оставляю