— Ладно-ладно, — поднимаю руку в знак капитуляции. — Погорячился. Предлагаю сотрудничество, — меняю стратегию.

Этот не отступит. Здесь иной подход нужен. Я даже уверен, что на сотрудничество и помощь ферме он не согласится. И все же мне нужна от него информация.

— Сотрудничество? — переспрашивает он, фыркнув на мои слова. — Ты в своем уме, мужик?! В чем мы с тобой сотрудничать можем?

— Помощь вашему хозяйству нужна? Спонсирование, — предлагаю ему.

— От тебя ничего не нужно!

— Почему это? — скрещиваю руки на груди и с вызовом смотрю на него. Интересно даже, что он скажет. — Я готов вложиться.

— Мы не сотрудничаем с теми, с кем кто-то из семьи в контрах, — произносит он с вызовом. — Понимаешь? Не будет сотрудничества.

— А в контрах я с тобой или с Надей? — уточняю у него.

— С Надей, — отвечает он, не понимая, что сейчас не спасает, а выдает ее. — Она бежала от тебя. Значит боится.

— А ты сын хозяина? — уточняю.

— Да, — высоко поднимает голову. — Поэтому имею право отказать тебе в сотрудничестве. Уходи! Я дал слово Наде, что не трону тебя, поэтому уходи подобру.

— А отец твой где? — продолжаю его расспрашивать.

— Отец тоже на сторону Нади встанет, — хмыкает, улыбнувшись. — Поэтому даже не пытайся. Здесь тебя везде ждет провал, потому что мы одна семья и все за одного. А ты — странный мужик, который пристает к нашей Наде.

— В этом уравнении всего один минус, Ефим, и куча плюсов для развития вашей фермы. А Надю я на себя возьму. Она не будет бояться.

— Попытайся! Завтра приезжай, — радушно приглашает и лыбится.

Ясно.

Завтра я Надю здесь не найду.

Значит, будем действовать иначе.

Глава 3

— Мам, — шепчу, как только родительница поднимает трубку. Бросаю взгляд в окно, чтобы убедиться, что меня никто не слышит. Ни бабушка с крестницей, ни работники, ни тем более Паша. — Ангелина в порядке? — обеспокоенно спрашиваю про дочь.

— Спит, — радостно шепчет мама и, зная ее, точно гладит мою девочку по ноге. — Уснула, как всегда, в дороге. Даже забыла про свой зубик. Спит и не думает просыпаться. Дедушка говорит, может, пока она спит, съездим к его знакомым, заберем семена. А ты спи, Надюш. Спи. Я что, зря забрала Ангелину? Чтобы ты выспалась.

— Мам, а вы можете сегодня в городе с Ангелиной остаться? — прошу ее, взволнованно закусив губу.

Я знаю Сабурова. Он поставит охрану к дому, и та точно увидит Ангелину. Даже бежать сегодня мы будем через огороды. Там легче уйти, а затем уже сесть в машину.

— Ефим сегодня ночью меня спрячет в доме его матери, — рассказываю маме, чтобы поставить в курс. — Он заберет меня и отвезет к ней, а потом Ангелину привезет ко мне.

— Что случилось?! — мамин голос звучит напряженно.

— Паша… — шепчу, прежде прислушавшись, нет ли кого в доме. — Паша здесь, мам. Он меня видел. Поэтому я хочу сбежать, ты ведь знаешь, что мне нельзя быть рядом с ним. Иначе… иначе…

— Я помню, Надя, — вздыхает мама. — Как Паша вообще нас нашел? Мы ведь все делаем, как ты говоришь. Нас нереально найти. Что?

— Не знаю, мам! — восклицаю громко и опускаюсь на кровать. — Как не знаю и что делать. Пока я могу лишь отсрочить беду — просто сбежав, а у мамы Ефима уже придумать план. Я не была к этому готова.

— А может, Паша поможет, если ты все расскажешь? — наивно и глупо предлагает родительница.

— И что я ему расскажу, мам? — фыркаю. — Что пошла на поводу у эмоций? Что предала его не только в тот день? Мам, даже если я скажу ему, и Паша поможет мне, этот урод найдет, кому навредить, чтобы сделать мне больно. Да даже дедушке! А если не ему, то все равно найдет. Ты помнишь условия той сделки…

— Помню и до сих пор не понимаю, почему ты не поговорила с Пашей, перед тем как даже разговаривать с этим ублюдком.

Одного момента я маме все же не рассказала. Не хотела ее волновать. Да и времени мне “подумать” не дали.

— Нужно рассказать Паше все, Надь, — продолжает мама о своем. — Смысл бегать? Он найдет тебя.

— И признаться ему? — хмыкаю. — Мам, я слишком высокую цену заплатила за все, чтобы сейчас все так просто потерять. Он возненавидит меня, когда узнает, и точно не поможет. Он не простит мне того, что я Ангелину оставила без отца, — последнее шепчу. Страшно даже вслух это произносить. — А его родня так и вовсе заберет ее в качестве наказания. Ты с ними не знакома близко, мам. Ты не знаешь, на что они способны, когда кто-то вредит их семье.

— Он всегда тебя любил, Надя! Он поймет и поможет.

— Ни за что! — выкрикиваю и до бела в руке сжимаю подлокотник. — Пусть думает, что я все та же дурочка, которая играет в люблю-не люблю. Пусть думает, что я больная на голову. Это лучше правды!

— А ты его любишь?

— Ты знаешь ответ, мам, — шепчу, долго думая над этим вопросом. Потому что запрещала себе его раньше.

Чувства к бывшему жениху — для меня табу.

Все еще болит.

От любви, от предательства и от собственной ошибки…

Получаю от мамы подтверждение, что она останется в городском доме дедушки и отключаюсь, продолжив собирать сумки.

Нужно взять лишь самое необходимое на первое время.

Ефим входит в дом через полчаса после нашего расставания. Проходит в нашу с Ангелиной комнату и останавливается в дверях.

— Он ушел? — спрашиваю, опережая его вопрос.

— Нет, — подтверждает он мои мысли, хотя я знала ответ. Голос Паши с улицы слышен хорошо, как и смех. — Ест. Надь, ты мне никогда этого не рассказывала, но как звали твоего жениха, от которого ты сбежала?

Замираю с кофточкой дочери в руках.

— Думаю, ты уже догадался, — отвечаю, не оборачиваясь.

— И ты не скажешь ему о дочери? — Ефим делает шаг в комнату.

— Нет, — киваю, повернувшись к нему и дав увидеть все то, что внутри меня. — Иначе он не отпустит меня. А я пока не готова его впускать в свою жизнь…

— А ты думаешь, что без дочери он тебя отпустит? — хмыкает он, словно уже знает Пашу и все его дальнейшие шаги.

— Я спрячусь. Это поможет.

Наверное…

Долго сидеть в доме не получается.

Собрав чемодан, засунула его за диван, чтобы никто не нашел и не поднял кипиш, пока Сабуров в доме. Потом тихо бабушке с братьями все объясню, а Ефим уже в курсе. Остальных в доме не бывает.

Кроватка Ангелины останется у дедушки, а у матери Ефима мне обещала дать на время ее соседка. Взяла лишь подушку и одеяльце дочери, которые она любит.

Переодеваюсь и выхожу из дома, потому что находиться внутри уже невыносимо.

Я терпела, надеясь, что он уйдет, но когда вернулся дедушка и посиделки пошли на “второй раунд” уже не вытерпела.

— А вот и моя внучка, красавица, — замечает меня дедушка, стоит мне выйти на крыльцо. — Надежда! Надюша! Наденька! — представляет он меня гостям Лауры.

— Дедуль, я пойду проверю кроликов, — отвечаю ему, старательно избегая его взгляда. — Вдруг родила крольчиха. Проверю. Помогу. Запишу.

Рабочие уже уехали по домам. Так что мой побег, чтобы следить за кроликами выглядеть странно не будет.

— Надюш, садись, — дедушка хлопает по месту рядом с собой. — Смотри, какие здесь женихи. Лаура себе одного взяла и тебе привезла.

— И кого же Лаура себе выбрала? — хмыкаю, чувствуя в груди непонятно откуда-то взявшуюся злость. Слово “жених” и кандидатура Сабурова меня вывели из себя. — Павла? Лаура, не боишься, что такой большой человек, привыкший к власти, как Павел Денисович, будет делать все так, как удобно ему, наплевав на твое мнение? — с вызовом смотрю на бывшего мужа.

Не выдержала. Не смогла. До сих пор не могу простить ему того, что он поженил нас без моего согласия. Точнее согласие он получил, но женой я ему должна была стать через месяц, а не в этот же день, когда зашла в ЗАГС.

— Павел женат. Он здесь как гость, — отвечает она мне смущенно и бросает извиняющийся взгляд на этого женатика. — А Ион — мой коллега. Между нами ничего нет. Так что можешь…