– Да храни тебя господь от воровского мира, – берет мою ладошку в свою Чебуков. Накрывает другой рукой. Сжимает мягко и нежно. А потом целует мои пальцы. – Валь, ты права. Но не могу я, – отпускает мою руку.

– Слав, мне ничего не надо, – мотаю головой. – Просто знаешь что получается… – размышляю вслух. – Я тетю Зину не брошу. Она своим несильно нужна. Но она мне помогла когда-то…. И я перед ней в долгу. И если мы с ней будем жить в Москве, то пусть и Рената остается. Какая разница, на ком квартира? Мне все равно.

– Наследники, Валь. Юркин сын мне не нравится. Гнилой тип. Вера – слишком правильная и живет по другим законам. Если что с Герцогиней случится, квартира им отойдет. А я ее для Ренки купил. Вернее, для ее матери…

«Вот и уехали бы!» – думаю в сердцах.

– С квартирой решай сам. Можешь ее Рему подарить. Так логичнее будет.

– Я не за логику, Валь. Я за справедливость…

– По справедливости ребенок должен жить с отцом, – твержу свое. – Возьми, наконец, на себя ответственность за дочку. Или ей всю жизнь по чужим углам мыкаться?

И Славка огрызается раздраженно.

– Ну не могу я!

– Ладно, я пойду. Скоро операция закончится, – шепчу, вставая. Неожиданно для себя кладу ладонь на широкое Славкино плечо. Сжимаю слегка. – Береги себя.

– Ты тоже, – кивает он, поднимаясь. – Ты под моей защитой, Валя. Помни об этом, – стоит рядом, смотрит не моргая.

«Ты бы самого себя защитил, блин», – чуть не рвется с языка.

– Пока, я позвоню, – киваю на прощанье. Но Че уже меня не слушает. Вытягивает из кармана брюк сотовый, внимательно читает какое-то сообщение.

«В этом он весь. Тему обсудил, и все. Подносите следующую», – злюсь на Чебукова, на Рема. На весь дурацкий мир крутых мужиков. Ну и где она, ваша крутость? Своего собственного ребенка на произвол судьбы бросаете!

– Валя, стой! – окликает меня громко Славка. Резко поворачиваюсь к нему. Ну что еще?

Чебуков вихрем налетает на меня. Валит с ног. И тут звучит выстрел.

– За тобой или за мной? – спрашиваю, заикаясь.

– За обоими. Это Накосов, Валь. Хорошо, что я вовремя сообщение прочел, – встает он сам. Помогает подняться мне.

А Славкина охрана уже скручивает руки приземистому человеку в старом потертом костюме. Накосов зыркает на меня злобно. Давит ненавидящим взглядом. А потом цепенеет, увидев рядом Чебука.

– С тобой все в порядке? – отрывисто бросает Че и, услышав мое жалкое «Д-да!» быстрым шагом направляется к связанному на полу преступнику. – Ну что, гнида? Попался? – рычит глухо. На ходу отдает приказания свите. – Грузите его. Я с ним поговорить хочу.

Буравлю взглядом широкую спину, и только сейчас до меня доходит. Это абсолютно другой человек. Совершенно не тот, с которым я разговаривала по старой дружбе еще пять минут назад. Это хищник. Матерый и страшный.

По кожи идет мороз.

– С вами все в порядке? – спрашивает меня какая-то сердобольная старушка.

– Да, все хорошо, – иду к выходу. Сейчас бы на свежий воздух. Вздохнуть полной грудью.

– Да вы не бойтесь. Они уже уехали, – смотрит на меня жалостливо бабулька. Поправляет косыночку. Задувает на высоком подсвечнике свечи, что поставили парни Чебукова, и снова возвращается ко мне.

– Кто уехал? – шепчу непонимающе.

– Да бандиты эти… Разборки устроили в божьем храме. Ничего не боятся.

– Да? Я и не заметила. За ребенка молилась, – выпаливаю впопыхах. Это не ложь, а простая защита. В глазах случайных свидетелей меня ничего не должно связывать с Чебуковым.

Выхожу на улицу. Повернувшись к храму, крещусь на кресты на золоченых куполах. И очень надеюсь, что Славка услышал меня и не оставит Ренату на чужих людей. Возьмет на себя ответственность.

Ясное дело, нас он считает близкими родственниками. Но для маленькой испуганной девочки мы все равно посторонние. Да, она хватается за меня, как за спасательный круг. Но у нее нет другого выхода. Она выживает.

«Какой же ты гад, Чебуков! Ты зачем поставил собственного ребенка в такие условия?! Неужели не жалко?» – вздыхаю сквозь слезы и спешу в отделение. Операция вот-вот закончится.

Глава 48

– Валентина Сергеевна, вы где? – на полпути к отделению звонит мне Аня, Ренкина сиделка.

– Уже подхожу. В церковь ходила. А что случилось? – ускоряю шаг.

– Операция закончена. Стрельников хочет с вами поговорить.

– Божечки! Сейчас буду! – выдыхаю на автомате.

Закончив разговор, лихорадочно смотрю на время и не замечаю глубокой выбоины в плитке. Нога неестественно подворачивается, и я падаю на тротуар. Сдираю кожу с коленки и локотя.

Все как всегда!

Какой-то сердобольный мужик помогает мне подняться. Смотрю на разорванную штанину и чуть не плачу. Мои любимые штапельные брючки! Как же так?

Вытираю кровь, сочащуюся по предплечью. Благодарю мужчину.

– Как вы? Может, проводить до травмы?

– Нет, спасибо, – мотаю головой. – У меня ребенка только прооперировали. Я должна быть с ней, – всхлипываю горько. И хромая, ковыляю по дорожке к корпусу. Вот же я балда!

– Здоровья вашей дочке! Пусть победит злую болячку! – доносится вслед голос моего спасителя.

– Спасибо вам, – откликаюсь на ходу. И ловлю себя на странной мысли. А может, и вправду оставить у нас Ренату? Меня уже не триггерит ее присутствие. И слово «Дочка» кажется обыденным.

Где трое, там и четверо? Тем более идти ей некуда. Чебук, конечно, гондон, каких поискать!

Вот так заделал дитя, и теперь пытается пристроить куда попало. Нельзя ему, видите ли! И Лактомский туда же. Тот еще стратег! Дальше собственного носа ничего не видит. Перед всем городом меня опозорил. Последней дурой выставил. Нет. Его я точно не прощу. Даже если Рена со мной останется…

– Валентина Сергеевна, – окликает меня Стрельников, как только я вхожу в отделение. – А я вас ищу… – начинает говорить и осекается. – Что с вами?

– Упала, – улыбаюсь как дура. – На дорожке от отделения до церкви попала в капкан.

– Да, там яма. Многие жалуются. С Ренатой все хорошо. Она в реанимации. Операция прошла успешно, - рапортует