- Значит, Герман тебе не интересен, - говорит Давид, и я киваю. – И Глеб тебе не интересен.

Снова киваю.

- Может, тогда вспомнишь о том, что в мире больше, чем два мужчины? Сейчас же есть какие-то сайты знакомств…

- Возможно, ты прав, - соглашаюсь я, действительно задумываясь. – Я сто лет не ходила на свидания…

- Ну вот и умница, - хвалит Давид.

А я действительно задумываюсь об этом. Не верю, что найду какую-то там любовь. И секс без обязательств меня тоже не интересует.

Но, может, полезно будет просто пообщаться с кем-то другим… или убедиться окончательно, что мне это не нужно.

Следующий вечер я трачу на заполнение анкеты на специальном сайте. Зависаю над графой «ваши интересы», когда раздается звонок в дверь.

Игнорирую назойливый звук. Там точно нет никого, кого я хотела бы видеть.

Но звонок повторяется снова и снова.

- Мам, звонят, - говорит рисующая за столом рядом со мной Даша.

- Ну ладно, - сдаюсь я, отодвигая от себя ноутбук.

Смотрю в глазок и не могу сдержать мучительного стона.

- Герман, уходи! – кричу я бывшему мужу через запертую дверь.

Воецкий снова нажимает на звонок.

Я рычу и распахиваю дверь рывком, впиваясь в бывшего мужа злобным взглядом.

- Привет, это тебе, - он улыбается и протягивает мне огромный букет белых пионов.

Сжимаю ладони в кулаки. Я ему сейчас покажу, куда он может засунуть свои пионы…

41

Грубо выхватываю цветы из рук Германа.

- Что это такое? – раздраженно спрашиваю я, неаккуратно тряся букетом перед носом бывшего мужа.

Несколько нежных лепестков срываются с пухлых головок и плавно летят вниз к нашим ногам.

- Анют, это пионы, - Герман улыбается, делая вид, что не понимает моего настроения.

- Я тебя спрашиваю, - цежу слова сквозь зубы, - зачем ты мне их притащил?

Меня колотит от злости. Вот как Герман себе это представляет? После всего, что было, я стану радоваться букетам от него?

- Я принес их, чтобы порадовать тебя, - спокойно отвечает Воецкий. – Раньше ты любила цветы…

- Больше всего мне сейчас хочется избить тебя этими цветами, - заявляю я со всей прямотой.

Хватит с меня хороших манер. Если по-другому Герман не понимает, я скажу ему все прямо в лоб. Столько раз, сколько понадобится, чтобы до него наконец дошло.

- Они твои, - Герман разводит руки в стороны, – давай…

И я срываюсь. Замахиваюсь несчастными пионами и бью Германа по груди. Оберточная бумага шуршит, а белые кружевные лепестки летят в разные стороны совершенно беззвучно.

Герман не двигается. Никак не реагирует на мое варварское поведение. И я замахиваюсь снова. Бью его букетом пока прекрасные пионы не превращаются в жалкие палки.

Чтоб он провалился со своими букетами и спокойными глазами. Пришел опять мне все испортить, гад!

- Мам, вы иглаете в баню? – спрашивает прибежавшая на шум Даша.

- Почему? – я обессиленно опускаю вниз руку с ободранным букетом.

- Ты меня так стукала в бане веником, - Даша подбирает с пола белый лепесток и крутит его, изучая, перед глазами.

- Что-то вроде того… - соглашаюсь я.

- Мне не нлавится баня и когда шлепаеют веником, - сообщает Даша Герману.

- Знаешь, мне тоже, - Герман подмигивает дочке. – Но если мама хочет играть в баню, то что поделать?

- Почему нужно всегда делать то, что хочет мама? – капризно спрашивает Даша.

- А что хочешь делать ты? – Воецкий просто само участие.

Он смотрит на дочку с такой нежностью, что у меня слезы на глаза наворачиваются.

Почему? Ну почему теперь, а не четыре года назад, когда это было так необходимо?

- Я хочу плавать в той холодной леке! – совершенно спокойно заявляет Даша.

У меня от ее слов волосы на голове встают дыбом. Вижу, что и Герман напрягается. Просто каменеет от слов ребенка.

- Неужели ты тогда не испугалась? – спрашивает Герман после секундной заминки.

Даже Даша прекрасно понимает, когда было это «тогда».

- Испугалась, - кивает Даша, - но ты меня спас. Отдал маме. А я хочу сама! Сама плавать.

- Даша, - стыжу я ребенка, - это было очень опасно. Герман чуть не погиб, спасая тебя. А ты хочешь все повторить?

Даша обиженно выпячивает губу.

- Возможно, дело не в речке, - предполагает Герман. – Кажется, она хочет научиться плавать… Даша, я могу научить тебя плавать в другой воде, ты хочешь?

- Да! – дочка радостно хлопает в ладоши, приплясывая на разбросанных под ногами лепестках.

- Решено! – Герман улыбается, переводя взгляд с меня на ребенка. – Летим на море и учим Дашу плавать.

- О нет, даже не думай, - я тычу в Воецкого палками от пионов. – Я ни за что не отпущу с тобой Дашу!

- Я знаю, что не отпустишь, - соглашается Герман. – поэтому ты тоже летишь.

- Не слишком ли много ты на себя берешь? – холодно интересуюсь я.

- Аня, - тон Воецкого мягкий, словно он пытается успокоить неразумного ребенка. – Подумай о дочери. Вместо того, чтобы бояться воды, она хочет научится плавать. Давай поможем нашей девочке жить полной жизнью без страхов.

Как же он меня злит! Это просто невозможно…

И что я могу сказать? Нет, давай запретим ей подходить к воде?

Но именно этого мне на самом деле хочется больше всего. Не подходить самой и не подпускать Дашу.

Как же быстро они спелись! Это так несправедливо…

Я с беспомощным стоном швыряю палки от цветов на пол к лепесткам и просто сбегаю с поля боя.

Несусь на кухню, оставляя застывшего в дверях Германа.

Какое еще море зимой? Как у него все просто. Я, между прочим, работаю. А Даша ходит в сад.

Судорожно наливаю себе воды из графина. Губы пересохли.

Подношу стакан к губам, но руки так дрожат, что я больше стучу себе стеклом по зубам, чем пью.

Слышу шаги Германа и зажмуриваюсь.

Бывший муж останавливается. И наступает тишина.

Спиной чувствую его взгляд и это заставляет дрожать уже всем телом.

- Что это? – резко спрашивает Воецкий.

Оборачиваюсь, сбитая с толку его грубым тоном. Какая-то слишком резкая перемена настроения.

Прослеживаю взгляд Германа, и понимаю, что