На меня поглядывали прохожие, хотя возможно мне так просто казалось. Но на всякий случай я отвернулась лицом к кафе и увидела через стекло Алексея, что задумчиво изучал экран своего телефона.

— Это неважно! — почти взвизгнула мама. — Важно, что ты мне ничего не сказала. Как всегда! А между прочим, Полина — не только твоя дочь. Я тоже имею право знать, если что-то происходит с моей внучкой!

— Мам, пожалуйста… — я закрыла глаза, чувствуя, как сердце стучит где-то в горле. — Ничто не угрожает Полине. Всё в порядке. Что вообще случилось-то?

— А то, что мне сегодня позвонила Марина Львовна! — выпалила она, будто выстрелила победной фразой. — И знаешь, что она сказала? Что в районном саду карантин! Я должна узнавать от посторонних, что в саду карантин по ветрянке?! Это же очень опасно! А если с Полиной что-то случится? Почему ты мне не сообщаешь такие вещи, Аня?!

Я тяжело выдохнула, чувствуя, как напряжение внутри скручивает меня в пружину.

— Мам, ну это не чума и не конец света. У Полины не может быть ветрянки, она уже болела если ты не помнишь. Мне самой о карантине сказали только пару часов назад и уверили, что всё под контролем. Я не посчитала нужным устраивать панику.

— Конечно. У тебя же всё "под контролем", — с ехидством передразнила она. — А ещё ты гуляешь по району с каким-то мужиком! Мне это тоже сообщили. Да, представляешь? Видели тебя. С мужчиной. Смеху-то сколько, правда?! Женщина замужем, с ребёнком, а сама по чужим мужикам шляется, глазки строит. Ты хоть понимаешь, как это выглядит со стороны?

Сердце застучало в висках. На миг я даже растерялась — что меня больше задело: абсурд обвинения или то, с какой лёгкостью она бросала в меня эти слова. Словно ножи. Без попытки понять. Без малейшей мягкости и чуткости.

— Мама… у меня нет мужа. Уже почти год как. Или ты снова решила притвориться, что этого не было?

— У тебя есть официальный брак! — отрезала она. — Пока не разведена — ты жена. А ведёшь себя, прости господи, как… как проститутка, которой лишь бы жопой крутить да на каждого кабеля вешаться. Ты вообще себя со стороны видишь?

И в этот момент внутри меня что-то хрустнуло. Тонкая ниточка, которую я до этого натянуто держала между нами — из вежливости, из чувства долга, из любви, которая устала быть односторонней — порвалась. Я молчала. Просто стояла на улице, под чуть прохладным весенним ветром, с телефоном у уха и пульсом где-то в горле.

— Знаешь, мама… — голос у меня был ровным, слишком ровным, как у человека, у которого уже нет сил злиться. — Спасибо, что напомнила, почему я не рассказываю тебе ничего. Совсем.

— Ой, ну конечно! Теперь я ещё и враг номер один! — вскипела она. — А ты, бедняжка, вся в белом. Героиня, мать-одиночка, мученица! Только вот о ребёнке ты не думаешь! Всё о себе, всё про чувства и свою якобы свободу… А мужик этот наверняка педофил какой-нибудь, потому что иначе бы не взглянул на бабу с прицепом.

— Он не такой и я забочусь о дочери больше, чем ты когда-либо заботилась обо мне, — тихо, но очень чётко произнесла я.

И в ту же секунду сбросила звонок.

Сердце бешено колотилось, руки дрожали. Но я не пожалела ни об одном слове.

Пару секунд я просто стояла, глядя в пустоту. Дышала. Считала вдохи, чтобы не заплакать. Не здесь. Не сейчас.

Возвращаясь к кафе, я на секунду замерла у двери. Собралась. Натянула улыбку, как броню. Подняла голову. И вернулась к столику.

Алексей посмотрел на меня внимательно, с тем самым мягким, немного тревожным выражением, которое не требовало слов.

— Всё в порядке? — спросил он.

— Почти, — улыбнулась я, не отводя взгляда. — Мама. Она у меня как спецназ — всегда приходит внезапно и портит даже самое хорошее настроение.

Он усмехнулся, но взгляд остался тёплым.

— Если хочешь — можем просто молча посидеть. Я в подобном деле профи.

И в этот момент мне захотелось взять его за руку. Просто почувствовать, что он рядом. Настоящий. Тёплый. Тот, кому не всё равно.

Потому я отрицательно помотала головой, протянула руку за стаканом с газировкой, лед в которой уже совсем растаял, и ответила:

— Нет, не нужно, — я отпила из стакана и посмотрела Алексею прямо в глаза, — И я согласна пойти с тобой на свидание если предложение еще в силе.

Глава 36. Алексей

Всем привет, Алексей Волков на связи. Тридцать пять лет от роду, мужчина в полном расцвете сил... и в полном погружении в мир «Сказочного патруля».

Да-да, за последние два дня я посмотрел столько серий, что спокойно мог бы попробовать устроиться консультантом по их вселенной. Без шуток.

И нет, я не решил резко уйти в мультипликаторы.

Просто жизнь такая штука — иногда ты сидишь на совещании в деловом костюме, а иногда — завариваешь себе чай и под аккомпанемент детского смеха узнаёшь, кто такая Варя, кто из девочек в ярких нарядах Маша и Снежка, а кто просто обожает говорить «ух ты ж ёжики».

На этом месте — минуточку уважения к рыжей оторве Алёне, потому что благодаря ей эта фразочка проникла и в мой словарь.

Пару дней назад поймал себя на том, что произнёс её вслух, когда едва не пролил кофе на ноутбук.

Слава небесам, что я больше не работаю юристом, а то представляю, как это бы звучало на разбирательстве:

«Ух ты ж ёжики, наступление данного события не было предусмотрено условиями соглашения и входило в рамки запланированных действий сторон».

Карьерный рост гарантирован.

Правда вниз.

А пока я разбирался, кто из героинь круче всех спасает сказочный мир, мой рабочий кабинет тихо и незаметно превратился в филиал мультипликационной выставки.

Стены — в раскрасках, пол — в наклейках, стол — в блёстках.

Кульминацией этой вакханалии стало то, что в моей сумке завёлся бумажный Кощей — копия Таркана в короне, с гордой подписью "Дядя Лёша".

Когда Диман всё это дело увидел, у него началась истерика. Он ржал так, что я боялся как бы не довести человека до скорой.

Короче говоря, если кому-то вдруг понадобится специалист по бытовым кризисам в мире сказочных персонажей — вы знаете куда обращаться.

Не отрицаю, в момент я предложил Анне не переживать и брать с собой Полину в офис, у