Я возвращаюсь к шкафу за принадлежностями для наложения швов, мои руки дрожат, когда я ищу иглу нужного размера. — Ничего не выйдет, Финн. Найди кого-нибудь другого, кто был бы втянут в твою семейную драму. Я больше не пойду на это. Сейчас у меня счастливая жизнь, и я планирую так и продолжать.

Он держит рот на замке, пока я зашиваю рану, стараясь, чтобы швы были мелкими и аккуратными.

Было бы обидно иметь шрам, портящий его красивое лицо.

Финн больше не говорит мне ни слова, пока я убираю принадлежности и заполняю документы по инциденту.

Я остаюсь сидеть за своим столом, наблюдая, как он откидывается на спинку кровати и закрывает глаза.

Темные круги под его глазами и впалые щеки наводят меня на мысль, что он плохо спал.

Я отмечаю в документах пункт о ночлеге в лазарете, прежде чем передать его офицеру Ричардс.

Он вздыхает, прежде чем передать его доктору Марсдену, когда тот появляется в холле.

Доктор Марсден читает документы, его очки в металлической оправе сползают с носа, прежде чем он кивает. — Если это то, что рекомендует Ава, то я подписываю. Заключенный должен провести ночь в лазарете.

Я быстро киваю доктору Марсдену, прежде чем направиться обратно в палату. — Хорошие новости, Финн. Ты останешься в лазарете на ночь для наблюдения. Моя смена подошла к концу, но Картер останется здесь с тобой, а за дверью будет стоять охранник.

— Мне не нужно оставаться в лазарете. — Цепи Финна лязгают, когда он встает с кровати. — Я в порядке.

— Желаю тебе хорошенько выспаться. Ты выглядишь так, будто тебе это нужно, и я сомневаюсь, что у тебя получится до освобождения, если не останешься здесь.

Его глаза пронзают мои на несколько секунд, прежде чем его плечи опускаются. — Спасибо. — Выражение его лица смягчается, когда он садится обратно. — Я ценю это.

— Не за что. — Я направляюсь к двери, бросая ему легкую улыбку через плечо. — Отдохни немного.

Я переодеваюсь в своем кабинете и покидаю тюрьму, пройдя все проверки службы безопасности с гордо поднятой головой.

Как только я сажусь в машину, я ввожу адрес ресторана, в котором моя мама хочет встретиться, в своем GPS.

Костяшки моих пальцев белеют, когда я выезжаю со своего парковочного места, стараясь не думать о том, каким ужасным может оказаться этот ужин.

В один прекрасный день мне нужно будет просто сократить свои потери и двигаться дальше по жизни. Зои так и сделала.

Я вздыхаю и провожу рукой по волосам, подъезжая к красному светофору.

У меня еще достаточно времени, чтобы развернуться и разорвать отношения с матерью, не разговаривая с ней. Я могла бы вечно игнорировать ее звонки, и все было бы в порядке.

За исключением того, что я иду на этот ужин, чтобы сказать ей, что переезжаю в Орегон. Мне нужно поехать на родину моего отца и выяснить, кем, черт возьми, он был, потому что он точно не был тем человеком, которого я знала.

Это было доказано после того, какой опасности он подверг Зои. Пытаться выдать ее замуж, чтобы защитить себя, было отвратительно. Продать ее торговцам людьми было еще хуже.

Может, она и не хочет знать правду о человеке, которого мы оба называли папой, но я хочу.

Я делаю музыку по-громче, заглушая мысли, которые продолжают кружиться в моей голове, грохочущими басами.

К тому времени, как я добираюсь до ресторана, я настолько близка к спокойствию, насколько это возможно, когда речь заходит о моей матери. Я паркуюсь возле двери, чтобы быстро сбежать, если мне это понадобится, прежде чем зайти внутрь.

Мои каблуки стучат по глянцевому черному полу, когда я прохожу мимо белых столиков.

Мама смотрит на меня из-за стола в центре комнаты, перед ней уже стоит открытая бутылка красного вина.

— Ты опоздала. — Мама морщит нос, ее прищуренный взгляд скользит вверх и вниз по моему телу, пока я сажусь напротив нее. — По крайней мере, ты хоть раз сменила эту ужасную форму, но могла бы побеспокоиться о том, чтобы приложить немного больше усилий к своей внешности.

— Это тебе нужно поддерживать внешний вид. — Я беру вино и наливаю себе бокал, темно-красная жидкость расплескивается по стенкам и скапливается на дне. — Разве ты не должна играть скорбящую вдову?

Как может женщина, которая произвела тебя на свет, испытывать к тебе такое явное презрение? Разве мать не должна любить своих детей?

Что я такого ей сделала, чтобы заслужить такое обращение? Что сделала Зои, если уж на то пошло?

Может быть, проблема не в нас. Может быть, она просто неспособна любить.

Если у меня когда-нибудь будут дети, на что я от всего сердца надеюсь, я не хочу быть ни в чем похожей на нее. Я буду каждый день показывать своим детям, как сильно я их люблю.

— Я скорбящая вдова. Я очень скучаю по твоему отцу, хотя и не согласна с некоторыми решениями, которые он сделал при жизни.

Я делаю большой глоток вина. — Если ты повторишь это еще несколько раз, я, возможно, начну тебе верить. Послушай, единственная причина, по которой я согласилась пойти с тобой в ресторан, это то, что это общественное место. Я покончила с оскорблениями. Я устала от того, что ты мной манипулируешь.

Мамина верхняя губа изгибается, когда она сжимает ножку бокала с вином, ее красные ногти сияют. — Ты была бы никем без этой семьи. Я превратила тебя в женщину, которой ты сейчас являешься, и будь я проклята, если ты отвернешься от меня точно так же, как это сделала твоя сестра. Может, твой отец и умер, Ава, но я все еще твоя мать, и ты всегда будешь слушаться меня и уважать.

— Я взрослая женщина, и больше не обязана с этим мириться.

— Ты будешь делать все, что я тебе скажу, ты, маленькое отродье, или, да поможет мне бог, я...

— С меня хватит. Приятной жизни. — Я встаю, разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к двери.

Я старалась изо всех сил. Я думала, может, смерть моего отца изменит ее. И это произошло. К худшему, если это вообще возможно. Итак, пришло время разорвать с ней отношения и двигаться дальше.

Мне не нужна ее токсичность в моей жизни.

Я никогда особо не задумывалась о том, какой будет моя жизнь, но я всегда знала, что не