Расс продолжает говорить, пока я на автопилоте одеваюсь. Он подвозит меня до дома Хэлли, и только когда стучу в дверь и вижу ее, я, наконец, чувствую, что могу вздохнуть.

– Что ты здесь делаешь? – спрашивает она, вытирая глаза рукавом своего кардигана. Переступив порог, я тут же заключаю ее в свои объятия и утыкаюсь лицом в ее макушку.

– Генри, ты меня пугаешь. Кто-то умер?

Отступив на шаг, я осматриваю ее с головы до ног, и, если не считать покрасневших глаз, она не совсем похожа на Хэлли, но я не могу определить, в чем дело.

– Ты в порядке? Ты ужасно выглядишь.

– Я в порядке, – шепчет она, и ее нижняя губа дрожит, когда она пытается выдавить улыбку. – Все очень хорошо.

– Хэлли, почему ты плачешь?

– Я не плачу, – отвечает она и начинает всхлипывать. – Все хорошо.

Я веду ее в гостиную, и она совсем не сопротивляется, когда я опускаюсь на диван и сажаю ее к себе на колени.

– Почему ты плачешь? Что-то случилось?

– Я думала, что ты больше не захочешь со мной дружить, – выпаливает она. – Я думала, ты на меня разозлился.

Я вовсе не ожидал, что она расстроится из-за этого.

– С чего бы мне больше не хотеть быть твоим другом?

Я вытираю большими пальцами слезы, которые катятся по ее покрасневшим щекам. Она выглядит такой грустной.

– Прошлым вечером я была назойливой и вела себя странно. Я пыталась вмешаться в дела твоих друзей. Генри, я знаю, что перегнула палку.

– Нет, ты была права. Мне стоило рассказать Рассу. У него сложная ситуация в семье, и иногда я не знаю, как себя вести. Обычно я просто слушаю его гневные тирады, и от меня не ждут советов. Я собираюсь поговорить с ним о вчерашнем. Ты не перегибала палку. – На ее глазах наворачиваются новые слезы, и я внимательно наблюдаю за ней, пока она избегает встречаться со мной взглядом. Нежно взяв ее за подбородок, я поворачиваю ее лицо в свою сторону.

– В чем дело?

– Не знаю. Мы знакомы совсем недолго, и ты был прав, ты знаешь своих друзей лучше, чем я, и при мысли, что я потеряю всех, и у меня опять не будет дру…

– Хэлли, друзьям позволено иметь свое мнение о том, как справляться с подобными ситуациями. Это не значит, что я больше не хочу с тобой разговаривать, и даже если бы что-то случилось, остальные дружат с тобой не из-за меня. Ты нравишься им такой, какая ты есть.

Я поднимаю руку, и после недолгого раздумья Хэлли прижимается ко мне, позволяя мне себя обнять. Ее голова идеально ложится на изгиб моей шеи.

– Не знаю, почему я столько плачу, – бормочет она. – Я просто проснулась такой подавленной и взволнованной, а теперь ты здесь, и слезы просто не останавливаются.

– Ты драматизируешь, потому что у тебя похмелье, Хэлли.

– Я не драматизирую, – сразу же возражает она, прежде чем я чувствую, как она начинает дрожать всем телом. Проклятье.

– Не специально.

Нежно поглаживая ее по волосам одной рукой, я крепко прижимаю ее к себе другой.

– Алкоголь – это депрессант. Вот почему так плохо, когда похмелье. Такое происходит каждый раз, когда ты выпиваешь?

Она качает головой; от волос исходит аромат ее шампуня. Волосы пахнут ванилью.

– Только если я много выпью. И мне это не нравится.

– Тогда зачем ты это делаешь? – Я понимаю, что она снова плачет, по движениям ее тела, еще до того, как слышу всхлипы. И расстраиваюсь. – Ш-ш-ш. Тебе полегчает, как только алкоголь выветрится из организма. Только перестань плакать.

Шмыгая носом, она вытирает глаза рукавом кардигана.

– Я не хочу, чтобы люди думали, что я скучная, и перестали приглашать меня на разные мероприятия. Когда я встречалась с Уиллом, я никогда не пила на вечеринках, и все определенно считали меня занудой. Алкоголь придает уверенности, и мне нравится пропустить несколько стаканчиков. Но если я продолжу, то в итоге на следующий день буду чувствовать себя как сейчас. Я переживаю, что все меня ненавидят, и при этом отвратительно себя чувствую.

– Ты и правда пропустила лекции о давлении со стороны сверстников в старшей школе, да? Давай не будем говорить об Уилле, иначе я буду отвратительно себя чувствовать и не смогу позаботиться о тебе. – Наконец я слышу, как она хихикает, и испытываю огромное облегчение. – Хэлли, нормальные люди не считают других скучными, если те не пьют, когда им не хочется. Не надо подстраиваться под других против своей воли.

– Я знаю. Никто меня не заставляет. Все это у меня в голове, и логически я понимаю, что веду себя нелепо.

– Иногда не стоит доверять своим мыслям, особенно под воздействием текилы. Ты нравишься людям трезвая, а не пьяная с приобретенной благодаря алкоголю уверенностью. Завести новую компанию друзей сразу – большое дело, но ты не обязана ради них меняться.

– Хм, – произносит она. Мы сидим в тишине, и, слава богу, она больше не плачет. Я провожу рукой вверх-вниз по ее бедру и пытаюсь вспомнить, когда эта близость стала казаться такой естественной. Молчание затягивается, и мне кажется, что она заснула, но тут раздается ее тихий вопрос: – Могу я у тебя кое-что спросить?

– Конечно можешь.

Она выпрямляется, намереваясь посмотреть на меня, тогда ее попка соскальзывает с моего колена и оказывается зажата между моим бедром и подлокотником дивана. Хэлли продолжает обхватывать меня ногами, а мои руки покоятся на ее голени.

– Если ты не злишься на меня, почему не остался на ночь?

– Когда я взвинчен, мне нужно побыть одному, чтобы все переварить и отоспаться. Прости, мне нужно было тебе это объяснить. В следующий раз так и сделаю.

Она кивает.

– Это все объясняет. Прости, что спросила, и за навязчивость. Просто когда ты не захотел остаться, и ты ведь не пригласил меня, я подумала, что, возможно, ты не желаешь меня там видеть, и девчонки сказа… не важно. Спасибо, что объяснил.

– Я не позвал тебя, потому что сам не собирался идти. А согласился только потому, что хотел тебя увидеть. – Я усмехаюсь, когда ее глаза немного расширяются. – Группа Take Back December мне вообще не нравится. А брат Расса – мудак, как ты теперь знаешь. Что сказали твои подруги?

Она снова прижимается ко мне, утыкаясь лицом мне в грудь, как будто для нее это самое естественное движение, и тихо бормочет что-то нечленораздельное в мою футболку.

– Что?

Она поднимает голову, чтобы я мог видеть ее лицо, и ее щеки снова заливаются румянцем.

– Что если