Кеннеди встает между нами и смотрит на Йована. — Это неправильно, пожалуйста, не делай этого.

— Не вмешивайся в это, — говорит Рио, обхватывая Кеннеди за талию и отводя ее в сторону. — Иди, помоги мне упаковать ее одежду, пока до нее не добрался кто-нибудь другой. Ты же знаешь, им не терпится порыться в ящике с женским нижним бельем.

Я вздыхаю и смотрю на Кеннеди. Хотя я ценю ее попытку помочь, я не хочу, чтобы она ставила себя в положение, которое только создаст проблемы в ее жизни.

— Все в порядке, Кеннеди, — говорю я с натянутой улыбкой. — Иди с Рио. Я справлюсь с этим сама.

Йован наблюдает, как Кеннеди и Рио направляются в мою спальню. Остальные мужчины заняты уборкой кухни и гостиной. Их способность игнорировать напряжение в комнате поразительна.

— Если ничего не изменилось, то почему изменилось наше соглашение? — Я делаю шаг к нему, слегка наклоняя голову, чтобы посмотреть ему в глаза. — Йован, что, черт возьми, происходит? Если нашему ребенку угрожает опасность, я должна знать.

— Мы все обсудим позже. Прямо сейчас мне нужно, чтобы ты собрала вещи. Так или иначе, ты собираешься переезжать.

Не знаю, почему в этот момент я перестаю с ним спорить. Может быть, из-за тона его голоса или отчаяния в глазах. Что-то происходит, если он отказывается от своего соглашения.

Сколько я его знаю, Йован всегда был человеком слова.

Если он вмешивается сейчас, у него должна быть причина.

Хотя это гигантский скачок веры, я предпочитаю доверять ему.

Пожалуйста, пусть это не будет ошибкой.

— Ты готов сказать мне, почему я сейчас живу с тобой? — Спрашиваю я резче, чем намеревалась, пока Йован несет последнюю из моих коробок в свой дом.

— Хэдли, неужели ты не можешь просто поверить, что я делаю то, что лучше для тебя? Не понимаю, почему я должен объясняться с тобой на каждом шагу. Хочешь верь, хочешь нет, но есть некоторые вещи, о которых тебе лучше не знать.

Я хмуро смотрю на него, пытаясь сдержать свой гнев. Что бы ни происходило, это пугает его. Я видела, какими долгими взглядами он одаривает меня, когда думает, что я не смотрю. То, как его глаза следуют за мной по комнате, убеждаясь, что я никогда не ухожу из его поля зрения надолго.

— Мы партнеры в каком-то смысле этого слова, — говорю я, усаживаясь на стойку. Йован вздыхает и начинает доставать еду из холодильника и раскладывать ее на стойке. — У нас с тобой будет ребенок. Мне нужно знать, кто или что представляет угрозу для нашего ребенка помимо твоей работы.

— Что заставляет тебя думать, что это будет что-то, выходящее за рамки картельного бизнеса? — Не глядя на меня, он достает нож и разделочную доску.

Йован закатывает рукава и начинает резать овощи, пока я раздумываю, не уйти ли. Я знаю, что у него нет привычки отчитываться перед кем-либо еще в своей жизни, но теперь это должно измениться.

Я не собираюсь по незнанию подвергать нашего ребенка опасности из-за того, что он не говорит мне, что происходит.

— Если бы это были обычные дела картеля, людей, которых ты приставил следить за мной, было бы достаточно. Ты знаешь это не хуже меня. Это означает, что должно происходить что-то еще.

Он смотрит на меня, прежде чем очистить луковицу от кожуры. — Я не знаю, что ты хочешь, чтобы я тебе сказал.

— Не прикидывайся дурачком, Йован. Тебе это не идет. Какого черта я здесь и почему ты пытаешься контролировать мою жизнь?

— Я хочу убедиться, что ты в безопасности.

— Ты приводишь в бешенство. — Я беру ломтик болгарского перца и откусываю. — Если ты собираешься хранить от меня секреты, то у нас ничего не получится.

Может быть, он держит тебя рядом только потому, что у тебя будет от него ребенок. Может быть, его интересует только наследник.

Это ужасная мысль, но ее легко принять во внимание, учитывая то, как он ведет себя прямо сейчас. Эта мысль снова и снова прокручивается у меня в голове, пока я жду, что он скажет что-нибудь, что внесет немного ясности в эту ситуацию.

Йован начинает нарезать лук, сосредоточив внимание на овощах. — Я потерял свою семью из-за Феликса Домингоса. Я убил его семью, чтобы взять власть в свои руки. Я оставил его в живых. Он убил мою семью, когда я стоял к нему спиной. Я не позволю этому случиться во второй раз.

Я киваю и протягиваю руку, чтобы положить ее ему на предплечье. Он смотрит на меня, его рот сжат в тонкую линию. Через мгновение напряжение в его плечах спадает.

— Я просто хочу обеспечить твою безопасность. Феликс опасный человек. Он вломился в твою квартиру, когда нас не было в городе. Я не знаю, чего он добивался, но он действительно угрожал убить тебя.

Мое сердце замирает. — Ты забрал снимки с УЗИ, когда собирали кухню?

Нож со стуком падает на столешницу, когда Йован бросает все и отправляется рыться в коробках с надписью кухня. Он разрывает коробки, пока я сижу, совершенно застыв от ужаса.

— Их здесь нет, — говорит он, его голос звучит глухо, когда он смотрит на меня через плечо.

Мое сердце падает к ногам. — Черт.

— Он знает о ребенке.

Когда я смотрю на беспорядок, окружающий Йована, мои руки начинают дрожать. Этот ультразвук был у меня на холодильнике. Я впервые увидела своего ребенка, а теперь его нет. Я даже не заметила, что он пропал за последние пару дней. Со всей прочей информацией и несколькими списками, которые я повесила на холодильник, УЗИ затерялось в море бумаг.

И теперь он у человека, который хочет убить людей в жизни Йована.

Если бы я не влюблялась в него, я бы собрала вещи и переехала на другой конец страны. Я бы сказал ему, что все это дерьмо того не стоило, и тогда я бы не оглядывалась назад.

Однако я в его власти — разум, тело и душа. Я поняла это, как только мы вернулись с наших выходных. Я увидела в нем ту сторону, которая заставила меня начать представлять себе будущее.

Будущее, которого у меня, возможно, никогда не будет.

— Что мы собираемся делать? — Спрашиваю я, мои руки дрожат, когда я хватаюсь за край стойки