Сидел, как истукан, у себя в кабинете. Мрачнее тучи. Работать не мог — мысли в голове плясали канкан. Даже захотелось хлопнуть чего покрепче, но, во-первых, не вечер, а во-вторых, всё равно не поможет. Да и накосячу по пьяни ещё больше. Мне ж потом самому разгребать.

Так что сижу, страдаю молча и морально готовлюсь к худшему — например, к сцене, где Миха с довольной рожей вернёт мне Анну и скажет: «Ну, брат, не тормози больше. А то в следующий раз — сам не удивляйся».

Прошло какое-то неприлично долгое время, особенно если учесть, что Миха «одолжил» её всего на обед. Я успел раз сорок проверить почту, трижды обновить CRM и пару раз морально послать его к черту.

И тут — шаги. Её шаги.

Даже не знаю, когда я начал различать их на слух. Наверное, это уже стадия, на которой пора или признаваться, или лечиться.

Голос. Она с кем-то говорила в коридоре. Я сделал вид, что я не слушаю. Не считываю эмоции по интонации.

Только не говорите мне, что это ревность и паранойя — я и так в курсе.

Потом — стук в дверь.

— Алексей, можно на минутку? — голос чуть дрогнул. Или мне показалось?

Поднял глаза. Постарался быть максимально собранным, профессиональным. Хотя по внутренним ощущениям звучал как ходячий айсберг.

— Да?

И в следующую секунду... я чуть не вскочил с места.

Бледная, как после кошмара. Волосы растрёпаны, будто пробежала марафон по подземельям Мордора. Глаза — широко распахнутые, испуганные. Меня накрыло.

Миха? Это он? Сделал что-то? Сказал? Или кто-то другой?.. Руки сами сжались в кулаки под столом. Мне даже не нужно было уточнять — я был на полной боевой.

— Мне нужно срочно уйти. Извините... — начала Аня и заметно занервничала, озираясь. — Позвонили из сада. Группу Полины закрывают на карантин. Просят забрать детей как можно скорее…

Она что-то говорила ещё, но я её уже не слушал. Мозг переключился в режим: решаем проблему. Медицинские связи, навигатор, время до ближайшего педиатра, маршрут до сада, список возможных клиник — всё это вертелось в голове, как будто мне поручили экстренное спасение заложника.

— Что с ней? Полина в порядке? — спросил я, стараясь не звучать так, будто сейчас вызову вертолёт МЧС.

— Да, вроде бы да... — Аня отвела глаза. — Но мне правда нужно ехать.

Я встал. Никаких «если хочешь», никаких пауз. Потянулся за пиджаком и сказал, уже не как начальник — как человек:

— Я тебя отвезу.

И пусть мои внутренние демоны устроили парад — со всей ревностью, сомнениями и прочей мишурой — я их заткнул.

Сейчас не время для личных драм.

Сейчас я могу быть рядом и помочь. И я это сделаю. Потому что этот ребёнок — один из немногих, кто называет меня «дядей Лёшей» с настоящей симпатией. А её мама... чёрт, да, её мама мне очень и очень нравилась.

Я кажется наконец-то был готов к активным действиям.

______________________

Друзья, спасибо что вы со мной и читаете историю Анны и Леши. По ряду внешних обстоятельств я чуть снизила темп выкладки в последнее время, но скоро это исправится я надеюсь.

Спасибо за ваше понимание и звездочки к написанным главам. Ваш отклик очень мотивирует меня!

Глава 33. Анна

— Но как же мне быть? У меня же работа…

Я сидела на жёстком деревянном стуле напротив заведующей детского сада и чувствовала себя так, словно попала на приём к школьному директору после какой-нибудь ужасной проделки. Вот-вот раздадутся слова «позор на весь класс», и вызовут родителей в школу.

Кабинет, хоть и с недавним ремонтом, словно остался в девяностых — выцветшие занавески с рисунками а-ля «геометрия плюс детское творчество», аккуратные стопки папок, стены, выкрашенные в цвет сливочного масла, и характерный запах бумаги, кофе и старого ламината. Всё это неуловимо отсылало в прошлое, где взрослые всегда правы, а дети должны сидеть тихо и не мешать.

Светлана Николаевна, заведующая, тучная женщина с укоризненным выражением лица, идеально вписывалась в этот интерьер. Брови-ниточки, губы, выкрашенные в цвет морковки, и блузка с огромными красными маками, выглядывающая из-под видавшего виды белого халата, кричали: «Власть здесь у меня, детка».

— А это, уважаемая, уже не моя забота, — протянула она с усталым вздохом, отпивая из своей кружки так, будто это был не чай, а валерьянка. — Я не могу перевести вашего ребёнка в другую группу просто по вашей прихоти.

«По прихоти?» Я почувствовала, как у меня внутри что-то сжалось и медленно закипает. Лицо старалась держать нейтральным, но пальцы на коленях сжались в замок.

— Сначала вы приводите ребёнка без регистрации по нашему району… — с укором начала она, будто выговаривая не мне, а самому мирозданию. — Постоянно на грани закрытия группы приходите, воспитатели уже не знают, как вам намекнуть, что сад — это не круглосуточная гостиница. А теперь вы хотите, чтобы я её перевела, как вам удобно?

Я глубоко вдохнула, мысленно досчитала до пяти. Потом до десяти. И всё равно хотелось резко встать и хлопнуть по её столу чем-нибудь громким.

— Простите, но вы, должно быть, путаете. Последние недели я забираю Полину строго по расписанию. Ни разу не опоздала.

Светлана Николаевна сделала характерное «цок», закатила глаза, будто я только что осмелилась поставить под сомнение её статус местного авторитета.

— Вовремя? Это когда ваша девочка последняя сидит в группе, а все остальные уже дома? Другие мамы стараются приходить пораньше, чтобы уделить ребёнку время. А вы…

Она не договорила, но смысл повис в воздухе, как неприятный запах после испорченного обеда.

Я сглотнула. Горло пересохло. И вот ведь обидно: пытаюсь быть вежливой, выстроить новую жизнь, зарабатываю, стараюсь быть хорошей матерью — а меня сравнивают с коллективным образом «идеальной мамочки», которая готовит органическое печенье и вяжет шапки во время прогулок.

Да, я не идеальна. Да, мне нужно работать. Но почему это всегда повод тыкать меня носом в мои старания, будто я уже проиграла?

И почему мне сейчас так хочется выйти, хлопнуть дверью и, как в кино, сказать: «Спасибо за заботу, мы с Полей сами как-нибудь справимся»?

Но, увы, мы живём не в кино.

И мне всё ещё нужно куда-то пристроить ребёнка хотя бы на пару рабочих дней.

— Я могу принести все справки, какие нужно, — попыталась я ещё раз, зацепившись за последнюю надежду. — Поля уже болела ветрянкой, у неё стойкий иммунитет. Мы можем сдать анализы, доказать, что она не заразна. Я уверена, она нормально