Меня всё так же потряхивает от мысли о детях, но каждый раз ловлю себя на мысли, что с Никитосом мне достаточно легко общаться несмотря на то, что он относится к категории неуправляемых подростков. У него период взросления проходит с благородным спокойствием, как когда-то у отца, и нахождение с ним в одной квартире не напрягает.

С Лизкой всё до омерзения, наоборот. Вздорная девчонка, закатывающая истерики, обижающаяся не с хера, постоянно оскорбляющая и Артёма, и меня. Всё время сдерживаю порыв снять ремень и провести воспитательную беседу, чтобы неделю она не могла ровно сидеть. От возмездия её спасают старшие Верховины, забирая любимую внучку к себе погостить.

Ко дню икс мы тщательно подготовились к встрече. Стрижка, бритьё, выглаженная одежда, побольше парфюма. Сканирую в зеркале сиамских близнецов, отличающихся лишь цветом волос и размером наглости во взгляде.

— Как на свадьбу, — недовольно киваю, подворачивая рукава рубашки до локтей. — Может одеться попроще?

— Одному из нас придётся знакомиться с родителями. Твои рваные джинсы и объёмные толстовки не подойдут.

У больницы мы расхаживаем как два идиота, боясь отвести глаза от крыльца. С приёма прошло уже минут сорок, а Туманова до сих пор не появилась. В животе неприятно скребёт предательская мысль, что она обошла нас на шаг вперёд и снова сбежала. Не надо было слушать моего тёпленького друга и тратить время на бесполезные цветы.

— Возможно Анита поехала снимать гипс в Москву, — разочарованно садится в салон Тёма.

— Ага. Запись не отменила, решив потрястись в дороге три часа, — цежу зло, начиная ненавидеть карамельку. На хрена такая баба, вставшая на бегунки и включившая мотор в заднице? Бегать за ней всю жизнь ради возможности потрахаться?

— Надо ехать к её родителям, — с беспокойством трясёт меня за плечо Верховин. — Вдруг что-нибудь случилось?

Об этом я не подумал, привыкший смотреть на женщин с определённым цинизмом. Завожу автомобиль и срываюсь в сторону дома. Давлю на газ, не обращая внимания на местами раздолбанную дорогу. Навигатор доводит до бордового забора с красивой ковкой на воротах.

— Иди ты, — пихает розовый букет вонючей ерунды. — У тебя лучше получится разговорить родичей, если что.

Это «если что» мешает ровно дышать и проходит дрожью по ногам. Неровной походкой ковыляю к калитке, потрясывающими руками жму на звонок и, как спасательный круг, прижимаю к себе пушистые шары, шуршащие сминаемой упаковкой.

С той стороны профлиста слышу отборную брань, и с противным скрипом в мою сторону отлетает дверь, чуть ли не размазав самомнение по роже. Натыкаюсь на покатую грудь и квадратный подбородок, поднимаю повыше взгляд и слегка приседаю.

Я сам не маленький, но сейчас чувствую себя дрыщём. Передо мной заматеревший медведь, возвышающийся на полголовы точно.

— Ещё раз принесёшь от этого ублюдка мусор, переломаю каждую косточку в твоём бесполезном тельце, — ревёт разгневанный мужик, раздувая грудь ещё объёмнее.

— Так это от меня, — заикаюсь, не ожидая такой встречи с… Папой. — Марат… Мы с Анитой познакомились на конференции. Я ждал её в больнице, а она не приехала.

— Цветы, которые таскал курьер, тоже от тебя? — прищуривается, проходя взглядом от запылившихся ботинок до уложенной в салоне макушки.

— От меня, — блею, как не в себе, морально готовясь к мордобою. Оцениваю размер кулаков и просчитываю последствия удара. Сотрясение, выбитые зубы, наверняка, сломанный нос. Придётся, если выживу и не останусь дурачком, снимать деньги с депозита. Стоматология и челюстная хирургия нынче дорогое удовольствие.

— Твою мать! — восклицает он и заходится в громовом смехе. — А я их в помо… Ну ты проходи, Марат. Анита будет рада.

Радость карамельки прям взрывает своим позитивом. Она с неверием смотрит на меня, удерживаясь от покачивания за косяк дверного проёма.

— Привет, — растягиваюсь в улыбке. Она такая простая, домашняя, тёплая. Ситцевый халатик в мелкий цветочек, смешная гулька на голове, лицо без грамма косметики, от чего Туманова выглядит не старше двадцати лет. — Тебя врач заждался. Давай отвезу.

Глава 37

Артём

— Ну что тебе… — неловко забирается Анита на переднее сидение, отказавшись от руки Марата, упирается взглядом в меня и проглатывает продолжение. — Чёрт! Долбанные сталкеры! Откуда узнали, где я?

От гнева Музы искрит тесное пространство, накаляется кислород, задержавшийся в салоне, и, кажется, вот-вот оплавится обшивка, отравив воздух горелым пластиком.

— Специалист, занимающийся поиском пропавших, — уклоняется от прямого обозначения, сдавшего местоположение, Марат. — Ему пришлось постараться.

Еле сдерживаю смешок, представив, как Юрий старался, чтобы на пике удовольствия выпытать у Надежды все секреты. То-то он пропал с общего чатика больше, чем на неделю. Потом всплыл на пять минут, отправил мне текст с инструкциями и снова вышел в офлайн.

— Вы совсем чокнулись? Я же прямо дала понять, что меня не интересует продолжение. Выпили, переспали и оставили этот разврат в прошлом.

Она выстреливает на одном дыхание очередью неприятных слов, и я бы поверил в её искренность, но тут не скроется даже от слепого волнующая вибрация в голосе. Возможно, Анита сама старается себя убедить, что её не заботит случившееся.

— Сейчас мы снимаем гипс, а потом едем в спокойное место и говорим без свидетелей, — бескомпромиссно заявляет Марат, щёлкая блокировкой и заводя двигатель.

Пока мы двигаемся в сторону посёлка городского типа, где на двести километров находится единственная больница, Анита несколько раз пытается высказать нам всё, что о нас думает, но, натыкаясь на хмурое выражение Башара, предупреждающе срывающееся в её сторону, предусмотрительно затыкается, переводя внимание на желтеющий пейзаж за окном.

Не слышал, что наговорила Туманова Марату по дороге до автомобиля, но от него сейчас исходят совсем недобрые волны. Припарковавшись у намазоленного здания, где мы навернули не один круг в ожидание, опережаю раздражённого Башарова и помогаю выбраться Аните.

— Я провожу, — кидаю, захлопывая дверцу и расчищая немного места для себя. Пора хоть в чём-нибудь встать на первое место, а не глотать пыль на вторых ролях.

— Не упусти, — выходит следом и щёлкает зажигалкой, прикуривая сигарету.

Не упущу. Глаз не спущу. Хватит, набегались. Марат прав — надо, наконец, выяснить отношения между нами. Если не согласится — убедить, не поверит — доказать. Муза должна сделать свой выбор, или его за неё сделаем мы. Правда, до сих пор не могу сформулировать мой это выбор, или наш.

Анита, прихрамывая, ковыляет ко входу,