— У меня есть последний вопрос. Что ты имел в виду, когда говорил про фильмы? Это сводит меня с ума.

Он одарил меня медленной, жаркой улыбкой.

— Я лучше покажу.

— Тогда пойдем.

Он недоверчиво уставился на меня.

— Агата, я только что вывалил на тебя ведро ужасов. Разве тебе не нужно время, чтобы... ну, не знаю, переварить информацию?

— Неа, — я больше не собиралась ни минуты тратить на мысли об этой Лизе. — Я просто хочу знать, какое отношение моя любовь к фильмам может иметь к «Убежищу». Покажи мне.

Пальцы Германа запутались в моих волосах.

— Ты меня удивляешь, Агата. Ты должна была бежать от меня. Далеко и быстро. Я все равно бы догнал тебя, конечно. Но вместо этого ты здесь, прижимаешься ко мне, и все еще хочешь меня.

— Ну, в постели ты просто звезда.

Герман засмеялся.

— Если моя девочка хочет, чтобы я отвел ее в интересное место, я так и сделаю. Если она уверена в этом.

— Уверена.

Он снова поцеловал меня, жадно и по-хозяйски.

— Хорошо. Давай посмотрим, готова ли наша комната, — он снова достал свой телефон, не торопясь, словно давая мне время передумать. Но я не передумала. Он несколько раз постучал по экрану, а затем поднес телефон к уху. — Это Герман. Меняю планы. Я приеду пораньше. Комната, которую я забронировал, уже готова? — пауза. — У вас есть пять минут, — он закончил разговор. — Ты точно уверена?

— Я же сказала, что уверена.

— Тогда пошли.

Глава 31

Когда мы оказались на B1, Герман сказал:

— Тебе не понадобится алкоголь, — он не повел меня к столику, он направился прямо к двери, ведущей на арену и в приватные комнаты.

— Не понадобится?

— Нет, — он провел меня в зал и остановился перед самой ареной. Взмахнув карточкой, он отпер дверь и провел меня внутрь, положив руку мне на поясницу.

Я зажмурилась, оказавшись в небольшом кинотеатре, где пахло попкорном, маслом, и солью. Несколько рядов темных мягких кресел стояли перед большим экраном, который был скрыт портьерами. Единственный свет исходил от маленьких прожекторов на ковровой дорожке лестницы.

— Последний ряд, — сказал Герман. Кивнув, я направилась по ступенькам в заднюю часть зала. Продвигаясь по ряду, я заметила, что кто-то оставил нам попкорн и газировку.

Как только мы сели, занавес раскрылся, и экран ожил. Мгновением позже начался фильм, и я ухмыльнулась.

— Сейчас я буду тебя трахать, пока ты наслаждаешься фильмом. Но сначала ты немного покатаешься на мне. Потом я перегну тебя через спинку сиденья и жестко возьму.

Черт побери, моя киска затрепетала.

— Встань передо мной, детка. Лицом к экрану. Хорошая девочка, — приподняв мою юбку, он схватился за мои трусики и потянул их вниз. — Снимай. Отлично, — он оставил нежный укус на моей коже, что заставило меня дернуться. — Теперь сними майку и лифчик, но не юбку. Вот так.

Положив мою одежду на свободное кресло, он предложил мне сесть между его бедер.

— Держи ноги раздвинутыми. Я хочу немного поиграть с твоей киской, пока ты смотришь фильм и ешь попкорн.

Твою мать.

— Не шевелись и не издавай ни звука.

Зафиксировавшись на месте, я наблюдала, как его рука исчезает под моей юбкой. Оказалось, что, говоря «поиграть» с моей киской, он не имел в виду заставить меня кончить. Нет, он просто поглаживал ее. Мял. Танцевал кончиками пальцев по моим складочкам, выводил там маленькие узоры и даже нарисовал свое имя. Как будто у него не было никакой цели и он просто предавался удовольствиям.

Все это время он избегал моего клитора. И все же каждое легкое прикосновение сводило меня с ума. Мои соски запульсировали и сжались в твердые, болезненные точки. Мое тяжелое дыхание смешивалось со звуковыми эффектами других людей, которые бормотали, поглощали еду, прихлебывали напитки и шарканья в своих креслах. Так легко можно было впасть в иллюзию, что это настоящий кинотеатр где присутствуют другие люди.

Чем дольше он играл со мной, тем ближе я была к тому, чтобы потерять рассудок. Мне потребовалась вся моя воля и остатки самообладания, чтобы не дернуть бедрами и не закричать о большем — я знала, что так будет лучше. Мои руки тряслись так сильно, что я несколько раз чуть не уронила попкорн. Герман поставил коробку на соседнем сиденье и приказал мне держать руки ровно на подлокотниках. Затем он вернулся к играм.

Не знаю, случайно или потому, что мой клитор так набух, но кончик его пальца нежно провел по нему. Я застонала, протяжно и громко — ничего не смогла с собой поделать.

Он шлепнул меня по киске.

— Тише, или я остановлюсь.

Козел. Я не смела ругать его вслух, потому что знала, тогда он продлит мою агонию.

— Перекинь ноги через подлокотники.

Я сглотнула.

— Что? — мой голос надломился.

— Сделай так, как я говорю.

Я сделала, как он просил, задыхаясь от прохладного воздуха, который ударил в мою киску, напомнив мне о том, как Герман часто дул на нее.

— Моя девочка. Ты так хорошо себя вела. Ты не извивалась, не жаловалась и издала только один звук. Мне наградить тебя?

— Только если ты этого хочешь.

Он улыбнулся мне в шею.

— Очень умно, — он просунул палец между моими складочками и, черт, облегчение было почти оргазмическим. Моя голова откинулась назад, когда он делал это снова и снова, потираясь о мой клитор каждый раз.

Я облизала пересохшие губы.

— Герман… — прохрипела я.

— Чего ты хочешь, Агата? — спросил он низким голосом. — Скажи мне.

Я хотела его внутри себя. Мне было плевать, что именно там окажется. Но я не стала этого говорить — это только навело бы его на неправильные мысли.

— Твой член. Я хочу его.

— Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем погрузиться в тебя. Но я не знаю, готова ли ты ко мне. Давай посмотрим, — он просунул в меня два пальца, и мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержать стон. Он хмыкнул. — Такая мокрая, — он начал водить пальцами, облизывая и посасывая мою шею.

— Представь, если бы кто-то вошел сюда прямо сейчас. Перед ними открылся бы великолепный вид на твою киску — розовую, влажную и набухшую. Они увидели бы, как она снова и снова всасывает мои пальцы в себя.

Я застонала, когда его свободная рука сжала мою грудь. Мое тело хотело только одного — выгнуться навстречу его