- К чему это всё, Кира? – спрашивает муж.

Чувствую по голосу, что он ещё слаб. Давлю в себе жалость. Иногда нужно быть бессердечной.

- Ты почти поправился. Детей завтра выпишут, и они пойдут в школу и садик. Так что послезавтра я с Катей уеду. Ах да, и ещё кое-что: на следующей неделе нас с тобой разведут.

27

На следующий день Юра уезжает в офис с самого утра. Он не уговаривает меня остаться и вообще не задаёт никаких вопросов.

Я даже не успеваю спросить о том, во сколько он вернётся, чтобы спланировать свой переезд к Сергею.

Муж просто сбегает из дома.

У меня тяжело на сердце. Что это за странная позиция? Он меня не услышал? Не поверил? Или он просто ждёт, не дождётся, когда я свалю?

Решаю не отводить малышей сегодня в сад. Просто потому, что хочется побыть подольше с Филиппом. Таскаю его весь на руках, без конца целую в кудрявую светлую макушку.

Ксюша с Тимуром будут приходить ко мне в гости сами, я уверена. А вот Филипп…

Стараюсь сдерживать слёзы.

Прохожу по детским комнатам в десятый раз. Расправляю на кроватях покрывала. Ставлю в ровный ряд плюшевые игрушки. Складываю ровной стопочкой спортивную форму Тимура. Пришиваю оторванный хлястик к чехлу от Ксюшиной скрипки.

Решаю залезть в фотоальбом и забрать себе несколько фотографий.

Вытаскиваю из кармашков снимки с прошлого отпуска. На них загорелые дети счастливо улыбаются.

Корю себя заранее, но всё-таки беру в руки наш свадебный альбом.

Листаю задумчиво страницу за страницей. Я не думала, что мой брак с Юрой продлится так недолго.

На фотографиях я сияю от счастья. И Юра улыбается. Смотрит на меня даже с нежностью. Куда всё это делось? Наши чувства не выдержали и трёх лет. Разбились о быт и другую женщину.

Больно заглядывать в прошлое.

С фотографии на меня смотрит широко улыбающийся Юра в свадебном костюме. У него на руках годовалая Катя и трёхлетний Филипп. Юра выглядит идеальным семьянином.

На другой фотографии он обнимает меня за плечи и целует в висок. Кто бы мог тогда сказать, что всего через два года он приведёт в наш дом любовницу и выгонит меня на улицу?

Вытаскиваю из кармашка фотографию, на которой я в свадебном платье сижу в окружении всех четырёх детей.

Не беру ни одной карточки с Юрой. Зачем напоминать себе о бывшем муже, когда он и так в кошмарах сниться?

Интересно, он женится в третий раз? Найдёт себе, наверно, кого-то такого же удобного. А, может, даже сразу, ещё до свадьбы, постарается втолковать какой-нибудь дурочке, что мужчины – существа полигамные, и жёны должны терпеть измены.

Надеюсь, он хотя бы в дом любовниц больше тащить не будет.

Я уже поговорила с детьми. Всё им объяснила. Почему должна снова уехать из дома. Почему это не мой дом.

Ксюша плакала вчера в своей комнате. Тимур очень громко слушал музыку. А Филипп ничего не понял.

У меня сердце разрывается на части. Но так надо.

Какой смысл оттягивать неизбежное? Юра даже не попытался меня остановить. Я в этом доме по-прежнему никто. Бесправная прислуга.

Всё это имеет смысл, если взамен получаешь хотя бы уважение. А так…

К ужину Юра не возвращается, и я начинаю злиться.

Он снова не считается с моими словами и планами. Решил, что может приехать, когда ему вздумается. Его дела важнее, чем мои.

Похоже, Юра не внял моим мольбам уделять время детям. Это задевает особенно сильно. Служба опеки приходила проверить состояние детей на следующий день, после того как я нашла их. Юра всё ещё на карандаше. И если он не возьмёт на себя ответственность за дом и детей, то всё снова придёт в упадок. Ведь даже доставку и клининг надо контролировать. А няня – это не мама, ей тоже нужно руководить.

Позиция Юры откровенно бесит. Он что, решил просто проигнорировать мои слова? Ведёт себя так, как вёл до обнаружения Али.

Задерживается на работе допоздна. Трубку не берёт. Типа я обязана его дождаться, даже если он вернётся ночью?

А, может, он вообще не вернётся сегодня? Или вообще не вернётся? Довожу себя до бешенства этими мыслями.

Воображение рисует картину, где Юра возвращается за полночь как ни в чём не бывало и ведёт себя так, будто мы всё ещё муж и жена. Типа не было этих последних недель.

Злость подталкивает просто встать и уйти.

Но я не могу. Не могу заставить себя поступить так, как Аля. Хотя бы потому что детям будет страшно одним засыпать в пустом доме без взрослых. И они, разумеется, наложат мой уход на поступок Али. Снова почувствуют себя брошенными и никому не нужными. Преданными.

А это неправда. Мне они очень нужны. Я их люблю. И ради них дождусь Юру, даже если он вернётся через неделю. Придушу его после обязательно, но дождусь.

Укладываю детей спать и сажусь пить на кухне чай в ожидании Юры.

Что мне делать, когда он вернётся? Будить Катю и тащить её ночью в другую квартиру? На всякий случай я положила её спать одетой.

Или остаться до утра и, получается, прогнуться под Юру?

С темнотой в голову начинают лезть совсем нехорошие мысли. А что, если Юра, как Аля, просто решил сбежать? Насовсем. А что если… Что, если он решил сделать что-нибудь с собой?

Я уже мысленно организовываю похороны, когда слышу скрип открывшейся двери в коридоре.

Бросаю взгляд на кухонные часы. Почти одиннадцать.

Жду Юру на кухне. Допиваю свой чай. Не так уж и поздно. Разбужу Катю и уеду с ней к Сергею.

Юра заходит на кухню, принося с собой холод вечерней улицы.

По коже пробегают мурашки.

Смотрю на него прямо. Стараюсь убрать из взгляда осуждение. Это ни к чему. Мы больше не семья, и я не стану лезть не в своё дело.

Юра подходит к столу, за которым я сижу, и опускается на соседний стул.

Кладёт на колени свою увесистую сумку, расстёгивает молнию и принимается