Так что я оставила на себя стирку, а отмывание полов, кухни и ванных комнат доверила профессионалам.

С едой и коммунальными платежами пришлось выкручиваться. Потому что оставшейся суммы хватило бы либо на одно, либо на другое. В коридоре на полочке скопилась целая стопка не оплаченных Юрой счетов.

В итоге перевела половину требуемой суммы по каждому из счетов, а остальное оставила на продукты. Конечно, ни на какую доставку не хватит. Но я умею готовить недорого и полезно.

Внутри грызёт червячок протеста. Я снова по уши вписываюсь в то, на что у меня нет никаких прав. Юра придёт в себя и снова выкинет меня, как ненужную вещь. И я снова останусь у разбитого корыта, а главное, снова лишусь детей.

Наша разлука не прошла бесследно.

Старшие дети ощетинились. Превратились в злых капризных ёжиков. Их агрессия направлена не на меня. Они уже взрослые и понимают, что я не по своей воле ушла из дома. Их обида выливается в случайных ситуациях. Ксюша с Тимуром ссорятся друг с другом так, как раньше никогда не ссорились. Кричат друг на друга и говорят очень обидные слова. Ксюша плачет по пять раз в день по любому поводу. Тимур разломал свой стул в комнате, швырнув его об стену, потому что он раздражал его тем, что шатался.

А ещё они не хотят помогать с Юрой. Отказываются носить ему чай и вообще не заходят к нему в комнату.

У Филиппа нарушился сон. Он часто просыпается ночью с плачем. Плохо ест. И даже с походами в туалет стали случаться осечки, которых уже давно не было.

В комнате малышей стоит раскладной диван, и в итоге я сплю сейчас там, в обнимку с Филом и Катей.

Внутренний голос нашёптывает, что у меня нет гордости, раз я снова лезу туда, откуда меня выперли пинком под зад. Но я не могу. Не могу поступить так, как Аля. Не могу бросить детей в этом бардаке. Не могу позволить, чтобы им нечего было есть, или чтобы в доме отключили электричество за неуплату.

Я зарядила Юрин телефон, и как только включила его, посыпались звонки. Из офиса. С производства. От кредиторов.

Заместитель Юры общался со мной на такой истеричной ноте, что стало понятно: ещё немного, и он уволится.

Завтра съезжу в фирму – попробую понять, что можно сделать до того, как Юра придёт в себя.

Вечером телефон Юры звонит снова. На экране высвечивается просто номер. Значит, в записной книжке Юры этот контакт не записан. Уже почти девять. Сил общаться с разгневанными кредиторами совсем нет, но я заставляю себя взять трубку. Важно объяснить людям ситуацию.

Я права. Это ещё один деловой партнёр фирмы, который не получил вовремя положенный по контракту перевод.

Я объясняю ему ситуацию. Слова уже отскакивают у меня от зубов – столько раз я их произносила.

Даже сержусь на себя. Кажется, что я звучу неискренне. Как оператор в службе поддержки с заученным ответом.

Мужчина рычит в ответ что-то невнятное и кидает трубку.

Откладываю телефон Юры почти без эмоций. Я чувствую себя вымотанной.

И в то же время удовлетворённой, как ни странно.

Ведь многое получилось. С детьми всё более-менее хорошо. Они поправятся. В целом ничего не поправимого не произошло. Все живы и скоро будут здоровы. Это главное.

Когда перед сном обмазываю всех детей мазью, чтобы они не чесались во сне, в дверь звонят.

Откладываю тюбик и иду в коридор. Кого это принесло на ночь глядя?

Смотрю в глазок. За дверью стоит хмурый незнакомый мужчина.

- Ну что? – с наездом спрашивает через закрытую дверь. – По телефону легко можно наврать, какие вы все несчастные и больные. Лишь бы не платить вовремя. А что же в реальности? Где же Юрий, который при смерти? Наплела ты мне с три короба, жёнушка!

Открываю дверь.

- Ну проходите, если не боитесь, ветрянка, знаете ли, очень заразная гадость…

26

Мужчина, стоящий на моём пороге, застывает с открытым ртом. Хмурое выражение лица сменяется на растерянное.

Но он всё-таки делает шаг вперёд. Заходит в дом.

Я запоздало думаю о том, что сделала глупость. Незнакомец такой же высокий и крепкий, как Юра. Почему я всегда сначала делаю, а потом думаю? Вот как я смогу выгнать или утихомирить рассерженного сильного мужчину?

С досадой закусываю губу, нащупываю в кармане телефон на всякий случай и указываю незнакомцу на дверь нашей спальни в конце коридора.

Мужчина, ничего не стесняясь, прямо в уличных ботинках топает туда.

- Давайте только потише, - раздражённо требую я, - у меня тут полный дом больных детей.

Незнакомец оглядывается на меня с непонятным выражением лица, но к моим словам прислушивается. Громко топать по коридору перестаёт и дверь приоткрывает деликатно.

Юра, разумеется, по-прежнему лежит в кровати. Спит, весь перемазанный белой мазью.

- Надеюсь, у вас есть иммунитет к этой дряни, - шепчу я ему в спину, - а то у нас даже соседи на всякий случай к родственникам на две недели уехали.

Мужчина аккуратно прикрывает дверь, разворачивается ко мне и протягивает руку.

- Дмитрий, - представляется он.

- Кира, - отвечаю я и жму протянутую руку.

Моя маленькая ладошка исчезает в большой мужской руке.

- Извините за вторжение, - уже вежливо говорит Дмитрий, - но мне важно было знать, что вы сказали по телефону правду. Понимаете, фирма вашего мужа нарушила условия контракта и поставила себя этим в очень невыгодное положение. Я могу сильно нагреть руки на этом. И обычно в бизнесе никого не волнуют причины, почему ты не справился. Но ваши слова… в общем мне не хочется быть сволочью. Хочется поступить по-человечески и дать отсрочку вашему мужу. Но мне важно было удостовериться, что вы не врёте…

- Спасибо, - я мягко улыбаюсь Дмитрию, - но, боюсь, эта проверка может дорого вам обойтись.

Дмитрий качает головой.

- Я везучий, - хвалится он. –