– Не пущу…

У Бакирова поплыл взгляд, он тяжело дышит, и в следующий миг с легкостью забирается мне под майку, обхватывает руками мою грудь, впивается в шею губами, вдавливая меня собой в стену. Когда делает движение бедрами вперед, имитируя толчок, я пугаюсь.

Я не хочу так, когда он даже не вспомнит завтра об этом, когда по пьяни, когда мы даже не помирились… нет. Только не так.

– Стой! Не надо… Пусти, пожалуйста. Я не хочу…

– Я хочу. Очень. Тебя! Всю! Себе! Под собой! Как зверь, знала бы ты, как я хочу тебя, девочка. Как ненормальный… Я хочу тебя… хочу тебя, Ангел мой, – шепчет мне на ухо, целует в шею, царапая щетиной, а после накрывает мою промежность огромной рукой поверх трусов, и тогда я начинаю уже по-настоящему паниковать.

– Хватит, пожалуйста… перестань! Ты не такой… Не надо так, насильно!

– Такой… я такой, ты меня не знаешь. Сними свои очки розовые. Ты же взрослая уже, Ангел.

Слабо трепыхаюсь, но это все равно что стену бетонную сдвинуть. Бакиров очень высокий и крупный по сравнению со мной. Если захочет, скрутит за секунду, и я ничего не смогу сделать. Снова.

Паника мгновенно разливается по венам, слезы застилают глаза.

– Пусти… пожалуйста, не надо. Миша! Ай!

Вскрикиваю, когда в один момент Бакиров разрывает на мне майку, а после то же самое делает с трусами. Действует быстро, жестко, без промедлений, зажимая меня у стены, не давая убежать от него. Вещи тряпками валятся к ногам, не так… боже только не так, не снова.

Его руки опытные и умелые, вот только Михаил сейчас не лучше животного. Он берет, он хочет брать. Он голоден и касается меня везде, и, когда Миша тянется к ремню, начиная его расстегивать, я громко вскрикиваю сквозь слезы:

– Не надо… я боюсь тебя! Я тебя боюсь! Хватит!

Миша тяжело дышит, точно как медведь, поднимает на меня карие глаза. Пьяные, жестокие, дикие, а после опирается двумя руками на стену возле моей головы.

Смотрит страшно пару секунд, а после резко отстраняется и выходит, и вскоре я слышу какой-то звук в его комнате, словно он чем-то запер дверь. Он закрылся там. От меня.

***

Открываю глаза, лежа на полу. Горло дерет дикий сушняк, я вчера выжрал без закуски бутылку коньяка. Думал, не вставит, но нет, пробрало так, что теперь с трудом вспоминаю, что было вчера.

Я был зол на Архипова, на Ангела за ее страх, на себя за ошибки. Ее присутствие рядом уже плавило мозг. Ангел меня боится. Боится так сильно, что не дает к себе прикоснуться. Заслуженно, никто не спорит, однако и я, блядь, уже не мальчик, чтобы столько времени жить с девушкой под одной крышей и не иметь права ее коснуться.

Коснуться той, на которую, как у психа, уже стоит колом просто, от которой кипит кровь, и хочется ее сожрать всю, облизать. Я хочу ее чувствовать, ласкать, целовать, и ни хуя, блядь, я не получаю. Боже, я скоро свихнусь. Жить рядом с той, которую до одури хочу и которую нельзя трогать. Даже пальцем, даже коснуться запрещено!

Пробовал тогда ночью. Ангел сначала поддалась, но потом сжалась вся, задрожала, а после просто начала реветь подо мной. Я ее даже не тронул толком, просто поцеловал, лег сверху, а она заревела. От страха, блядь, подо мной, отчего просто захотелось пустить себе пулю в лоб. Чтобы не мучился уже, чтобы она не страдала и не боялась.

Поднимаюсь, шатает всего. Хочется пить. Почему-то дверь подперта комодом, и я сразу понимаю, что что-то не так.

Ангел. Я помню, как отвез ее домой после больницы. Она была в безопасности, однако после я нажрался и полез к ней. Точно, я был в ее комнате ночью, я это помню, потому что я не выдержал и просто ее захотел.

Тронул ли я ее… надеюсь, что нет. Блядь, как же сильно я на это надеюсь.

Я был пьян, я сейчас почти не помню, что было. Провожу рукой по лицу, осматриваю себя и замечаю три царапины на груди. Это следы… от ее пальцев, сука!

Отодвигаю комод. Я забаррикадировался, чтоб ее не тронуть? Хоть бы да, пожалуйста, хоть бы да. Отодвигаю этот комод. Выбираюсь в коридор. Тихо везде, ни звука нет. Уже девять. Я проспал все на свете.

Вхожу к ней. Ворох книг на столе стоит, но Ангел на учебе. В углу у стены замечаю тряпки, но, присмотревшись, вижу, что это не тряпки никакие. Это, блядь, вещи. Ее майка и трусы. Разорваны. Мной.

Картинки мелькают перед глазами. Я был здесь ночью. Тронул ли я Ангела, обидел снова? Надеюсь, что нет. Помню, что раздел, что в стену вжимал, стояк уже до боли впивался в штаны. Я хотел ее трахнуть. Едва пар из ушей уже не валил. Она не хотела, упиралась, вот и царапины у меня на груди от нее.

Блядь, твою ж мать. Если я обидел Ангела снова… нет, боже, я надеюсь, что нет. Я бы не смог… усмехаюсь.

Кому я лапшу вешаю? Конечно, бы смог. Я ее хотел, я хотел Ангела, как ненормальный.

Глава 24

Слышу, как она крадется мимо меня на носочках. Маленькая лиса. Ждал ее до самого вечера. Специально никуда не ехал.

– Даже не поздороваешься?

– Привет… – шепчет тихо, а я оборачиваюсь и быстро окидываю ее взглядом. Нет синяков, все вроде бы прилично. Сама не зареванная. Просто притихла и не смотрит мне в глаза.

Поднимаюсь, подхожу ближе.

– Ангел, все нормально?

Не выдерживаю. Я должен знать, что ночью не тронул ее против воли. Снова.

– Да.

Все так же в пол, ему она больше, видно, доверяет, а я бешусь. Заколебали меня уже такие наши разговоры.

– Я видел вещи разорванные в комнате.

– Я… я забыла убрать. Спешила на учебу! Извини…

Резко разворачивается, но я за руку ее беру. Не могу уже просто, дурею. Пальцы ее сжимаю своими.

– Стой, Ангел… подожди, я обидел тебя ночью?

Мельком смотрит на меня. Качает головой, но вижу, что раскраснелась уже, вот-вот реветь начнет. Заебись настроение просто.

– Нет. Ты приходил… мы говорили, а после я попросила, и ты ушел. Пусти, Михаил, пожалуйста, пусти…

Осторожно руку из моей ладони вынимает,