- Где? – девушка-визажист, протирающая у зеркала свои кисточки, оборачивается на нас.

Меня смущает такое пристальное внимание. Вспоминаю про себя Сергея недобрым словом.

Это он привёл меня сюда. На «подработку».

У Сергея множество самых разных друзей творческих профессий. Насколько я поняла, такими вот «подработками» перебивается и он сам. А картины своего создателя пока не кормят.

На каких-то престижных обучающих курсах для визажистов не хватало одной модели. Девушка заболела. Вот и искали подходящую натуру по знакомым в срочном порядке.

Приютивший меня художник оказался таким знакомым. Он уговорил меня выручить своих друзей и пообещал, что мне за это даже немного заплатят.

Глупо в моём положении отказываться от работы. Правда, мне было непонятно, почему Сергей считал, что подхожу именно я.

- Кира, я же художник, - улыбнулся мне Сергей. Подбитый Юрой нос всё ещё смотрелся ужасно и причинял мужчине дискомфорт. – У тебя правильные и типичные черты лица. Достаточно выразительные, но не броские. На твоём лице можно нарисовать всё что угодно. Визажисты будут в восторге.

По факту визажисты больше были в восторге от результатов своих трудов, чем от моих черт лица. Но парочку приглашений поработать моделью для визажа я уже получила.

Очень странный опыт. На мне сегодня сдавали экзамен по фантазийному макияжу. И в зеркале я теперь видела не себя, а какую-то инопланетную красотку с глазами, подведёнными акварельно-бирюзовыми тенями, ярко-малиновыми губами и замысловатыми узорами из блёсток на коже.

Фотограф делал снимки готовых работ.

А когда я стёрла с лица всё это буйство красок, снова навёл на меня объектив и сделал ещё пару снимков.

- Кира, вы знаете, что ваше лицо идеально подходит для рекламы? – спрашивает меня фотограф.

- Да бросьте, - отмахиваюсь я. – У меня самое обычное лицо. Ничего особенного.

- В том-то и дело! – фотограф ухмыляется, снова щёлкая направленной на меня камерой. – У меня глаз намётан, я подходящих моделей сразу вижу. Понимаете, там, где люди делают деньги, всё давно померено и взвешенно. В том числе и красота. Реклама с необычными красавицами или пластически усовершенствованными лицами работает хуже, чем когда модель выглядит, как вы…

- Это как? – не успевшие уйти визажисты с интересом всматриваются в моё лицо.

- Маркетинг и бизнес знают, что лучше всего помаду продаст девушка, обладающая естественной красотой, - фотограф подмигивает мне с озорной улыбкой. – Покупательница должна смотреть на рекламу и думать: эта девушка почти такая же, как я, только немного красивее, наверно, это из-за помады, куплю себе такую же и буду как эта девушка…

- Никакой романтики… - вздыхает один из визажистов, - красота, померенная по линеечке. И всё ради эффективных продаж…

- Кира, вы не против, если я покажу ваши фотографии представителям одного косметического бренда, с которым сейчас работаю?

Я соглашаюсь оставить фотографу свой телефон. Не то, чтобы работа моделью меня сильно привлекала. Я, вообще-то, экономист по образованию. Но деньги нужны. Да и приятно для разнообразия почувствовать себя красивой, пусть и с маркетинговой точки зрения, женщиной.

В квартиру к Сергею возвращаюсь не с пустыми руками. В пекарне под домом покупаю целый торт. Со сливочным кремом и шоколадными коржами. Давно хотелось.

За Катюшей в садик нужно идти через два часа, так что есть время спокойно выпить чашку чая.

- Это в честь зарплаты? – спрашивает художник, привлечённый на кухню провокационным шуршанием пакета.

- Не только! – я искренне улыбаюсь ему, ставя на стол коробку с тортом.

Я, конечно, очень рада была заработать сегодня свои первые после замужества самостоятельные деньги.

Неважно, что их совсем немного. Просто это внушает мне уверенность в том, что я справлюсь без Юры. Сама. Смогу наладить свою жизнь.

И сгожусь не только на роль уборщицы, как сказал муж.

Я, между прочим, уже разослала резюме в несколько фирм, где требовался экономист или бухгалтер. Конечно, квалификацию за несколько лет я потеряла, но на простую должность со скромной зарплатой вполне могу рассчитывать.

И есть ещё один повод…

- Я подала вчера на развод, - признаюсь Сергею.

- Это хорошее событие или плохое? – художник смотрит на меня пристально.

Опускаю глаза, не выдержав его проницательного взгляда.

- Это неизбежность, - выдыхаю устало. – Ты же сам видел Юру, слышал, что он говорит…

- Я боюсь, что мы с братом стали причиной твоего развода, Кира, - Сергей смотрит на меня виновато, - мне очень жаль, прости, пожалуйста.

- Не говори ерунды! – моя улыбка становится натянутой. Не хочу вспоминать те дни.

Я тогда только узнала об измене Юры. Мне было так больно, что травма головы не идёт ни в какое сравнение с тем, что я чувствовала из-за предательства мужа.

Погружаю длинный нож с растрескавшейся ручкой в сливочный крем. Перекладываю аппетитный треугольный кусочек на блюдце и протягиваю угощение Сергею.

Тот берёт блюдце из моих рук и с ним в руках идёт ставить чайник. Достаёт кружки. И картонную коробочку с пакетиками чая.

И это тоже что-то новое для меня. Во-первых, Юра принципиально не пил чай из пакетиков. Я всегда заваривала для него листовой. Во-вторых, если признаться, никто уже очень давно не делал чай для меня.

Может, мама в детстве. Я не помню. Так что простой дешёвый пакетик, опущенный в кружку с отбитым краем и залитый кипятком, очень много для меня значит.

В дверь звонят.

- Это Ксюша с Тимуром, - говорю Сергею, а сама уже бегу к двери открывать.

Ребята почти каждый день заходят ко мне после школы, игнорируя запрет отца. Жаль, что Фил в это время в саду. Я соскучилась по нему очень.

Усаживаю детей за стол и разогреваю суп. Готовлю его специально для них.

- Пока не поедите нормально, торт не получите, - строго говорю, пододвигая к каждому тарелку с горячим обедом.

- А можно мы для Фила кусочек возьмём? – спрашивает Ксюша.

- Конечно, - одобрительно улыбаюсь, когда она берёт в руки ложку и принимается за еду. – Я вам ужин в контейнер уже собрала. Сами погреете. Фила накормите. Потом помытый контейнер