Ясен пень, какую игру затеял Накосов. Я тоже в шахматы хорошо играю. Даже юношеский разряд есть. И просчитать сделанные ходы и будущие с ходу могу.

Чего добивается эта тварь? Оторвать от меня Валентину. Видимо, долго следил за мной. Вышел как-то на Надю и Ренку. А дальше дело техники. Даже ребенка не пожалел. Столкнул с лестницы. Думал, видать, что вот так все сразу вскроется…

А потом на крайние меры пошел. Убрал Надю, и мне ничего другого не оставалось, как забрать дочку к себе. А зная характер Вали…

Все одно к одному, твою мать!

– Пап, Машка вчера, оказывается, еще пирожков купила и бульон куриный сварила. Мы бульон согрели, – тараторит мальчик, который несколько минут назад отказался от собственного отца. – И бутерброды сделали. И чай…

– Молодцы, – киваю угрюмо. Наблюдаю, как сыновья выставляют жратву на невысокий журнальный стол, и перевожу взгляд на Вадима. – Салфетки принеси, сынок.

– Да, сейчас, – спохватывается тот. Несется исполнять.

А Денис наклоняется ко мне.

– Я ему мозги промыл немного. Сказал, что для нас важны и отец, и мать…

– Спасибо, Дэн, – смаргиваю слезу. Вот вырос мой защитник. А я не догадывался даже. – Ты мне лучше дай список, кого порешили, – прошу мрачно. Тру переносицу и снова смотрю на Вадьку, возвращающегося обратно с салфетками и пледами.

– Я с вами, да? – спрашивает мой щегол.

– Конечно, – передергиваю плечами. Может, пора уже и младшего приобщать к делам. Хватит херней страдать.

Денис наливает в бульонные кружки янтарное варево. Тянусь за пирожком. Двумя пальцами выхватываю мой любимый. Слоеный с мясной начинкой. Откусываю сразу половину. Запиваю горячим бульоном и обвожу сыновей внимательным взглядом.

Денис, крепкий, накачанный, сидит на плетеном диване в одних трусах. Напряженный большой хищник. Молча ест. Думает о чем-то. Трет коротко стриженую башку и лоб.

И мелкий. Заботушка моя. Полноватый. В спортивном костюме. Еще и пледом укрылся как девчонка. Ест аккуратно. И губки бантиком складывает.

Гонять надо. А я в своих делах закопошился.

А Каюмыч, сука, решил мстить и начал свое паскудное дело. Выставил Вале условия. Знаю я его приемы.

Вот разведется она со мной и станет совершенно беззащитной. Тогда он ей и предложит сделку. «Вернись ко мне и я никого не трону». И скажет, с кого начнет, чтобы Валя не отказала, не сорвалась с крюка. Вадька первый , конечно!

– У вас когда учебный год заканчивается? – спрашиваю будто невзначай.

– В июне, – выдыхает сын и смотрит на меня как на ненормального. – До двадцать седьмого мая учимся. Потом каникулы. Хорошо, в этом году без экзаменов, – добавляет с набитым ртом. – А поффему ты фпрафываешь?

– Поффому, – передразниваю на автомате и роняю обрывисто. – Да, думаю, может, тебя в языковой лагерь отправить… Скажем, на Мальту. Что скажешь?

– Нет, пап, я не могу. У нас же концерт в конце июня. Я же тебе говорил. Ты придешь?

– Придем, – киваю я. – Вместе с мамой и Денькой придем.

– Я – пас! – скрестив на груди руки, откидывается на спинку дивана Денис. Словно великий страдалец поднимает глаза к потолку. – Я рэп терпеть не могу.

– Можно подумать, мы с мамой любим, – фыркаю я и замечаю в глазах Вадима смесь обиды и горечи. – Но наш Вадька – талантище. И мы должны его поддержать.

– Да ты и не слушал ничего, – порывисто басит мелкий. – Вот мама…

– Так она мне и давала послушать, – вставляю поспешно и сам себя ругаю за дурацкое вранье. А ну как сейчас спросит мой недоверчивый ребенок, что я слушал, попросит напеть. А мне и сказать нечего.

– Вы чего тут? – выходит на террасу Андрюха с Мишкой на руках.

– Разбудили? – приподнимаю бровь.

– Да балбес мелкий проснулся. Говорит, к нам жулики залезли. На кухне разговаривают. Вот, пошли смотреть, – усмехается зять. А внук технично и плавно переваливается с его рук ко мне на диван.

– Деда, я голодный, – тянет тоненько. Накрываю щуплого пацана пледом, притягиваю к себе. Денис уже наливает племяннику бульон в чашку. Вадька дает пирожок. А мелкий жмется ко мне. Как к родному.

Да я ему родной и есть. Самый настоящий дед.

Обвожу расфокусированным взглядом своих детей. Наследство мое. Сыны. За каждого из них я биться буду. За пацанов моих, за Андрюху, а за Мишку тем более. И не позволю никакому Каюмычу угрожать моей семье.

За Валю на куски разорву. Не отпущу ее никуда. Не позволю семью развалить. Пока мы вместе, мы выстоим.

– Бать, что делать будем? – первым интересуется Денис.

Зять садится на ротанговый подлокотник свободного кресла. Смотрит на меня напряженно. С пирожком в руках замирает Вадька. Только Мишка, прижавшись ко мне, двумя руками придерживает чашку и с серьезным видом пьет бульон.

– Ну что? – вздыхаю я. – Мама с Ренатой через неделю едут в Москву. Денис, ты с ними, – приказываю жестко.

Сын кивает, точно зная, что никакие вопросы сейчас не нужны.

– Андрюх, ты семью к своим увозишь, – повторяю для верности.

– Да, конечно, – тут же соглашается зять.

– А я? – недоверчиво смотрит на меня Вадим. – Мы с тобой вдвоем здесь останемся?

– Нет, – мотаю я головой. – Тебя тоже спрятать надо.

– Пап! Ну пап! Зачем меня прятать? – ноет сын.

– Давай без глупостей, Вадим, – предупреждаю тихо. – Ситуация странная. Сейчас рисковать нельзя. Расслабляться тоже.

– А мама как же? – обеспокоенно тянет Вадька.

– С сегодняшнего дня все будут под охраной. Это понятно. С мамой неотступно будет Денис. Вот просто привяжись к ней и ходи следом, – поворачиваюсь к старшему сыну.

– Так она пошлет, – усмехается тот.

– Нет, не должна. Она лучше любого из нас знает, что собой представляет Накосов, – бросаю ощерившись.

– Откуда, пап? – не выдерживает Вадька. – Вы же с ней всегда вместе. Еще со школы…

Откуда? Хороший вопрос. Хотел бы я знать, почему именно к нам на головы свалился Накосов? Где моя Мася могла нарваться на эту тварь? И почему я все двадцать пять лет думал, что проблема решена. Почему ни