Сам виноват. Перед пацанами своими, перед Надей и Ренатой. А больше всего перед Валей. Только бы она поняла и простила меня.

Глава 23

Сквозь сон слышу, как кто-то ходит по квартире. Кажется, мои родные один за другим выходят из спален, идут на кухню, и оттуда не возвращаются. Я давно научилась отслеживать, как движется народ по квартире.

Различаю почти неслышные, кошачьи шаги Дениса, быстрые, слегка шаркающие – Рема. И точно знаю, когда из своей комнаты, как стая кабанчиков, выбегает Вадим. Сейчас к шагам моих мужчин примешиваются еще шаги зятя и его тихий голос.

– Ну, какие жулики, Мишутка? Где? Пойдем, посмотрим.

Зять уходит. Видимо, несет ребенка на руках. И все стихает.

Что происходит?

Что-то случилось? С детьми? С Ремом? Накосов к нам ворвался?

Стоит только представить, как внутри все холодеет от ужаса. Подскакиваю с постели. Накидываю халат. На ходу сую ноги в шлепанцы. Несусь на кухню и на полпути врезаюсь в Машку. Взлохмаченную и недовольную.

– Нет, ты посмотри на них. Устроили шалман среди ночи, – вздыхает она. – Как саранча, все пожрали. Я вчера бульон сварила. Все. Нет его!- упирает она руки в боки.

Через большие панорамные окна гляжу на сыновей, на зятя, сидящих на террасе. Молодые крепкие мужики едят жадно, о чем-то говорят вполголоса. А потом затихают. Смотрят как по команде в одну точку. И я перевожу взгляд.

На широком плетеном диване нога за ногу сидит Рем. Большой опасный хищник. Вожак стаи. Говорит тихо. Не разобрать отсюда. Только мальчишки мои, как молодые волки слушают его затаив дыхание. Даже есть перестают.

Интересно, о чем речь? Подойти бы поближе. Но я замираю на месте. Боюсь спугнуть. Обнаружить себя боюсь. Веду себя как шпион в собственном доме.

Нет. Мне никто даже слова не скажет. Наоборот, позовут к себе. И Рем подвинется. Обнимет меня. Но я не хочу. Не могу. Нет мне места рядом с ним.

А мальчишки! Они всегда были и будут его. К нему тянутся, а ко мне будут приходить зализывать душевные раны, схомячить что-то вкусное. Вот только не у меня. Там, у отца, был и будет главный интерес. Туда их манит как магнитом. Не ко мне.

И пусть формально каждый из них будет сохранять нейтралитет, но решение, на какой стороне быть, люди принимают по гендерному признаку.

Мужскую солидарность никто не отменял. Женскую тоже.

Любуюсь своей семьей. Наверное, я в последний раз вижу их всех вместе. Уеду, и все. Рем еще какое-то время поупрашивает, а потом подыщет себе другую. Одним махом найдет замену и мне, и Наде.

И уже другая женщина, молодая и красивая, будет вот так смотреть в окно на крепких и сильных мужчин… Только вместо любви будет испытывать раздражение… Ну что за шалман среди ночи!

– Нет, ты только посмотри, – фыркает рядом Машка. – И Михал Андреевич туда же, – кивает в сторону Рема. И я только сейчас замечаю внука.

Маленький худенький мальчишка, завернутый в плед, сидит рядом с дедом.

Спит, что ли? Или внимательно слушает?

Широкая ладонь Рема прижимает к крепкому боку маленькое тельце, даря одновременно защиту и тепло.

«Лактомский – надежный как скала», – проскальзывает в голове привычная мысль. Сглатываю вязкий ком и гоню прочь все прежние установки.

Надежные и верные мужья не заводят на стороне дочек. Они любят своих жен и своих детей.

«Очень жаль, что я так ошибалась в Реме», – смаргиваю слезы и во все глаза смотрю на мужа, словно прощаюсь с ним. Бездумно пялюсь на ястребиный профиль, разглядываю лицо, высокие скулы и тонкие губы. Сейчас бы по щеке провести ладонью, почувствовать гладкую, тщательно выбритую кожу, уткнуться носом в ключицу, вдохнуть знакомый запах – смесь чистого тела и селективного парфюма.

И все отмотать бы назад. Но уже не получится.

Скинув с себя плед, в легкой светлой пижамке на ноги поднимается Мишка. Подпрыгивает на диване. Наверняка засиделся среди взрослых, и ему хочется побегать и попрыгать. Но тут же широкая ладонь Рема ложится на маленькие плечики. Укрывает пледом, притягивает к себе. И малыш спокойно опускается обратно. Наш маленький волчонок, прижимается к мощному телу матерого волка.

– Пойдем спать, – устало прошу Машу. – Скоро вставать…

– А эти? – вздыхает она. – Военный совет, блин.

– Пусть сидят. Потом сами уберут.

– Мам… – останавливает меня дочка, но я инстинктивно делаю шаг вперед. Словно, несмотря ни на что, хочу услышать хоть обрывки разговора. О чем можно говорить всю ночь? Да еще собрать всю семью?

«Если дело касается развода, то ты ведешь себя бесчестно, Рем!» – мысленно разговариваю с мужем. – «А если вы обсуждаете угрозу Накосова, то мог бы позвать и меня», – вздыхаю тяжко. И застываю, не доходя до открытой двери.

– А вообще, откуда этот Накосов взялся, пап? – бухтит недовольно Вадим. – Вы же все время с мамой вместе. Со школы еще…

Рем что-то отвечает, а я молча возвращаюсь к себе.

Накосов. За какие грехи мне его послали высшие силы? Никогда не задумывалась. Считала случайной опасностью, которую удалось избежать.

Так бывает, когда потерявший управление внедорожник на высокой скорости несется на тротуар, и пешеход, застывший на переходе, в ужасе смотрит на надвигающийся конец. Когда уже маячит смерть с косой, и перед глазами пробегает вся жизнь. А в последний момент кто-то дергает смирившегося с неизбежным за рукав, и бешенный крузак проскакивает мимо, почти не задев.

Вот так и я думала. Случайность. Просто оказалась не в том месте и не в то время. Спасибо, Рем спас.

Но никто и никогда не станет двадцать пять лет планировать месть, никто не захочет попытаться снова превратить в кошмар жизнь невинной жертвы, выскочившей из лап абьюзера.

Значит, это было не случайное наваждение, а навязчивое состояние. Идея фикс. Сделать меня своей несмотря ни на что.

Глава 24

Откуда взялся Накосов?

Просто вместе с женой пришел к нам в квартиру на Пестеля.

– Добрый день, мы ваши новые соседи, – представился добродушно.

– Рады, рады! – пробасил Игорь. – Хоть не алкаши. Валь! Выйди! Познакомься! – крикнул к нам в комнату.

– Да, сейчас, – скинув плед, тяжело