Парень выглядит так же неловко, как и я.

— Это то, о чем я думаю?

— О! — Я вспоминаю о награде в своих руках, внутри коробки, внутри полотенца. — Да! Я закончила все собирать. — Затем, поскольку чувствую нервоз, начинаю лепетать… — Это как будто... Шалтай-Болтай сидел на стене...

Эм.

Вроде того.

Но не совсем.

— Вся королевская конница, вся королевская рать... э...

Хватит болтать, Лилли.

— Не могут Шалтая-Болтая собрать?

— Да. Но как только я это сказала, то поняла, что это не имеет смысла. — Я нервно смеюсь, протягивая ему коробку.

— Я понял, что ты имела в виду. — Он тепло улыбается.

Какой милый парень.

Отойдя от двери, Ром приглашает меня войти, взмахнув рукой.

— Хочешь войти?

— Тебе нужно уходить, и я не хочу тебя задерживать. Вот. — Я протягиваю коробку, чтобы он мог ее взять, и он берет, но все равно настаивает, чтобы я зашла внутрь.

— Спешить некуда. Это всего лишь спагетти, и мне не нужно много времени, чтобы добраться туда.

Коробка теперь в его руках, а не в моих, и я прохожу мимо него, нерешительно ступая в фойе.

Странно находиться здесь без Элизы, как будто я вторгаюсь в ее пространство, врываюсь в дом, чтобы увидеть ее соседа, а не ее саму, хотя мои намерения чисты.

Очевидно.

Тем не менее, в доме почти жутко тихо, ни единого писка.

— Никого нет?

Роман кивает, закрывает за мной дверь и запирает ее. Думаю, когда он уйдет, то выйдет через боковую дверь рядом с гаражом.

— Джек повез Элизу на какого-то комика, который дает шоу в центре города. Они, наверное, вернутся домой поздно. Может, в десять?

— О, он повез ее на шоу? — Я тоскливо вздыхаю. — Мне это нравится.

Ему нечего сказать на это, нечего ответить на мой тон, когда крошечный укол ревности пронзает мой желудок. У Элизы есть то, что я хочу: парень, который заботится о ней и устраивает ей вечера. Держу пари, она нарядилась, возможно, надела платье и туфли на каблуках.

Эх.

А может, и нет, ведь мы говорим об Элизе. Ей гораздо удобнее в джинсах и милой рубашке или толстовке.

Я хочу сказать, что мои последние бойфренды не делали для меня ничего особенного. Я даже не могу вспомнить, когда мы ходили на ужин с Кайлом. Самое приятное, что мы делали в вечера свиданий, это ходили в кино и бургерную рядом с кампусом.

Что ж. Он в прошлом, а я двигаюсь вперед.

Я собираюсь найти себе такого парня, как Джек...

Честного, веселого и внимательного. По крайней мере, я предполагаю, что Джек обладает всеми этими качествами, о чем я сужу исключительно по тому, как он смотрит на Элизу и разговаривает с ней. Я многое поняла о нем за то короткое время, что видела их вместе как пару. К тому же Элиза — убежденная девушка, и я знаю, что причина, по которой она ни с кем не встречалась до Джека, в том, что она никогда не стала бы мириться с тем дерьмом, которое терплю я.

Ее хребет крепче, но я работаю над своим.

Следую за Романом в дом, он включает свет на кухне, а затем ставит коробку на стойку.

— Полагаю, ты принесла это для меня? — Он постукивает по ней двумя пальцами.

— Да, это твоя награда. — Я сжимаю руки. — Я постоянно работала над ней с тех пор, как забрала ее к себе.

Он кивает.

— Тогда давай посмотрим.

Роман улыбается, когда начинает осторожно открывать верхнюю часть коробки, которую я обмотала упаковочной лентой и запечатала створки, как будто собиралась отправить товар в путешествие через всю страну.

Парень достаточно высок, чтобы заглянуть внутрь, прежде чем запускает руки, чтобы осторожно взять ее между двумя очень большими ладонями.

Я изо всех сил стараюсь не пялиться.

Ты не ищешь себе парня, Лилли, ты даже не ищешь парня, который был бы тебе другом. Перестань пялиться на него.

Медленно поднимая кусок стекла, завернутый в полотенце, он издает низкий свист.

— Момент истины, да?

Я поджимаю нижнюю губу, опасаясь, что он будет разочарован — награда выглядит совсем иначе, чем до того, как ее испортили (судя по моим исследованиям), но я оптимистично настроена по поводу того, что он отнесется к блесткам и стразам с пониманием.

Кто не хочет немного блеска в своей жизни?

Роман выкладывает награду на столешницу, как младенца, — точно так же, как это делала я, — отделяя один слой за другим и разворачивая полотенце. Под светом верхнего света новоиспеченный шедевр мерцает и переливается, а я внимательно слежу за его лицом, ожидая реакции.

Его брови взлетают вверх.

Рот открывается.

Закрывается.

О, боже.

— Тебе не нравится?

Роман наконец поднимает взгляд голубых глаз, и улыбка медленно расплывается на его губах.

Он поправляет награду, ставя ее вертикально на стойку.

— Вау, Лилли. Это...

Ужасно.

Безобразно.

Глупо.

—...потрясающе.

Это меня подбадривает, и я вздергиваю подбородок.

— Правда? Тебе нравится?

Вместо того чтобы смотреть на меня, Ром смотрит на награду, как будто видит ее впервые, что, в общем-то, так и есть. Это было похоже на пазл, который собирают по кусочкам; все, что требовалось, это терпение и много суперклея.

— Да. Это потрясающе. — Парень берет ее в руки и осматривает. — Это клей с блестками или просто клей, на который наносят блестки?

— И то, и другое, — признаю я, прикладывая пальцы ко лбу и краснея. — В моей спальне абсолютный беспорядок. Там еще несколько месяцев везде будут блестки.

Роман изучает мое лицо и переводит взгляд на линию роста волос.

— У тебя есть немного там. И там. — Он указывает на них, но не прикасается ко мне.

— Я люблю все, что блестит, — признаюсь я, смущаясь от того, что я взрослый человек, который любит мастерить. — Обычно у меня нет на это времени. — Этот проект за то короткое время, что мне потребовалось для его завершения, наполнил мою душу такой энергией, какой нет при занятии чирлидингом.

Мне следует заниматься этим чаще; может быть, даже стоит подумать о том, чтобы взять уроки рисования в центре досуга. Господь знает, что я никогда не смогла бы взять их в университете. Моя мать убьет меня. Нет ни единого шанса, что она согласится оплатить мое обучение.

— Тебе следует делать это чаще — мастерить, я имею в виду. То, что ты сделала, просто невероятно. Почему бы тебе не взять где-нибудь уроки рисования?

Он что, читает мысли?

Я снова уставилась на него, ошеломленная.

— Убирайся из моего мозга. — Я смеюсь. — Я