Но время идет.

Появляются на арене молодые и борзые, для которых девяностые — туманный заплесневелый миф, а чеченской вообще никогда не было, молчим уж про Афган и прочие локальные конфликты, откуда приходили искалеченные молодые парни с волчьими мертвыми глазами.

Это для моего поколения и чуть постарше моего — это вехи.

А для новых хозяев жизни — повод хмыкнуть презрительно и обозвать нас старперами, нихуя не смыслящими в новом мире и новом построении бизнеса.

Вот и пытаются они нас научить, как его строить. За наше же бабло.

Смешные люди.

Правда, нихуя им не смешно было, когда я разогнал всю веселую спевшуюся компашку… Но кто виноват, что у нас разное чувство юмора?

Я, например, поржал.

Короче, после напряга я чуть-чуть устал и решил отдохнуть в своей лесной заимке, у мамы под крылышком.

Это только с виду все мы — дико суровые мужики со стальными яйцами, а на самом деле, каждому хоть иногда хочется приехать к маме и голову ей на колени положить. И я радуюсь каждому разу, когда могу это сделать.

Здесь, в лесу, я отогреваюсь душой, выдыхаю…

Выдохнул, да…

Дочери позвонил же без всякой задней мысли. Просто посетовал, что скучаю!

Кто же знал, что Вася у меня настолько чувствительная девочка, а на последних сроках — гиперчувствительная!

Запрягла своих коней и пригнала их сюда.

Это я с ними потом поговорю на всякие темы, когда стоит идти на поводу у женщины, а когда нет.

А в тот момент дико обрадовался. Дочь приехала! Счастье же!

А потом дико испугался! Дочь рожает! Пиздец же!

И был бы пиздец…

Если б не эта маленькая женщина.

Не удержавшись, подтягиваю ее к себе ближе, уютненько устраиваю задницей прямо к своему паху.

Не то, чтоб чего-то хочу, просто кайфово же.

Нравится, как она совпадает со мной. Словно пазл, вкладывается своими выпуклостями во все мои… впуклости. И наоборот.

Обхватываю сильнее, провожу пальцами по гладкому мягкому животику.

Блядь…

Сколько кайфа в моменте…

Спасибо тебе за это, господи…

И про обещание построить храм я помню, ты не думай! Я все помню! Все будет!

Только ни один из основных элементов моей жизни нынешней не отбери, прошу. Оставь все со мной.

Пусть все будет так, как сейчас.

20. Метель кончилась

Меня будит мягкое, нежное скольжение чуть шершавой ладони по спине. Горячие пальцы спускаются ниже, на ягодицы, уже более серьезно, конкретно так обхватывают, мнут, жамкают от души эту самую выдающуюся часть моего организма. Когда-то я по поводу ее сильно переживала, пыталась сидеть на диетах, уменьшать и прочие глупости, которыми занимается молодая девушка, еще и понятия не имеющая, что в этом мире есть куча других вещей, о которых стоит переживать…

Сегодня та девушка кажется мне бесконечно наивной… И такой счастливой.

Хотя, сейчас я тоже чувствую себя счастливой.

Мой организм чуть-чуть отдохнул, но и без того бесконечно благодарен за то, что его эти неполные сутки не только таскали по холоду, заставляли работать и стрессовать, но и наградили множественными оргазмами, невероятным кайфом, самой высшей пробы, какая только может быть от длительного и правильного присутствия в этом организме умелого, опытного, горячего мужика.

Такого количества секса за такое время у меня не было… Да никогда не было.

И, судя по вполне определенным действиям, то, что было, тоже не предел. Сколько лет хозяину дома, говорите? Дедушка, говорите? Нихрена себе, здесь, в Карелии, дедушки…

Так не всякий двадцатилетка сможет…

Пальцы скользят ниже, прямо между ног… Ох… А вот так точно не сможет двадцатилетка… Разве что, в большой секс он пришел лет так в четырнадцать… И все эти годы успешно практиковался…

Непроизвольно прогибаюсь, даже прежде, чем успеваю осознать это свое движение навстречу опытным пальцам.

Ого… Как хорошо-о-о…

— М-м-м… Ненасытная какая… — урчит у меня над ухом большой, тяжеленный, словно комод старого советского производства, Зевс Виталик, — ты лежи-лежи… Можешь даже еще поспать… А я тебя чуток поебу. Вот та-а-ак… Сонной… Попку ближе…

М-м-м… Надо бы, хоть для приличия, побрыкаться… Хотя, какое там приличие, когда такой мужчина?

Потом побуду приличной, а сейчас, в эту конкретную минуту, можно я побуду просто счастливой? Чуть-чуть… У меня секса больше года не было… Тот, что в мозг от начальства и от пациентов, не считается. Там без кайфа как-то все, потому что я — не мазохистка, и не люблю, когда больно и не по любви.

А тут…

Боже…

Как приятно просто побыть женщиной… Для разнообразия…

Послушно оттопыриваю зад, придавая организму позу, крайне удобно совпадающую с телом Зевса, приподнимаю бедро… И, застонав, откидываюсь назад, упираясь затылком в каменную грудь и ощущая с первобытным, чисто животным восторгом, как в меня упорно и жестко проталкивается напряженный здоровенный член. Это такие, исключительно плотские радости, доступные каждой женщине: просто отключить мозг и почувствовать себя зависимой, слабой, подчиненной чужой, такой правильной мужской власти. Мне кажется, что женщины становятся мужененавистницами исключительно потому, что их плохо и мало трахают… Невозможно относиться к мужчине свысока, когда он с тобой такое делает…

— Ох… Охрененно, Воробышек… — хрипит Зевс Виталик, — вот та-а-ак… — мягкий напор завершает жесткий удар его тела, я сладко вскрикиваю, дрожа вся, словно листик под порывами ветра. Меня перехватывают поперек талии, сильнее и удобней прижимая, соединяя наши тела полностью. — Покричи еще… Мне так нравится…

Я с готовностью выполняю его просьбу, тем более, что это очень легко сделать, потому что Зевс Виталик, не побоюсь этого слова, охуенно трахается. Просто мастер, чтоб его!

Так двигается, так держит, такое шепчет, что у меня микрооргазмы начинаются буквально с третьего толчка и длятся, длятся, длятся… Пока не сливаются в один сплошной поток кайфа.

Меня трясет, размазывает, дробит на мелкие детали, в голове — фейерверки, в глазах — темнота, в горле — сухость.

Охрипнув от стонов и долгого удовольствия, просто прикрываю веки и тяжело дышу, пока Виталик, матерясь, сладко дотрахивает меня до своего собственного взрыва.

Офигенно. Просто офигенно.

Боже, спасибо тебе за этот маленький тайм-аут. Он мне был необходим.

После мы какое-то время лежим, лениво и бездумно ласкаясь, пока я не начинаю осознавать две вещи: за окном, прямо