Маленькая женщина Большого
Мария Зайцева
1
— Где врач? Где, вашу мать, врач?
Дикий хриплый рев, больше похожий на медвежий, чем на человеческий, перекрывает даже шум душа.
Вздрагиваю, торопливо завинчиваю вентиль, подхватываю длинную простынь, которая обычно служит мне полотенцем, обматываюсь и, смахнув волосы, налипшие на лоб, выглядываю из ванного закутка.
С опасением, но без страха.
Понятно, что если зовут врача, значит пациенты. Значит, что-то опять произошло.
А произойти тут может все, что угодно, это я уже за год работы поняла.
От рожающей коровы до охотника, которого подрал медведь.
Выбегаю, обмотанная простынёю, в больничный коридор и замираю под взглядами двух здоровенных бородатых мужиков.
Это что еще такое?
Осматриваю их, понимая, что никто тут не болен.
По крайней мере, не до такой степени, чтоб так орать.
— Что происходит? — сурово интересуюсь, поплотнее запахиваясь в простыню и дико жалея, что хотя бы халатом не озаботилась.
Но вот как-то так получилось.
День-пиздень меня догнал, иначе никак не скажешь.
С утра, несмотря на то, что уже три дня метет прекрасная апрельская метель, которая для Карелии вообще не новость и не ужас-ужас, а самая натуральная обыденность, ко мне тянулся народ.
Сашка, фельдшер, с которой я работаю, не приехала, судя по всему, не смогла откопаться утром. У нее домик частный, развалюшка.
А я в квартире при больничке поселковой обитаю. Прямо с места в карьер, как говорится.
Никакая метель, паводки, засуха и ливни не страшны.
Как и моим пациентам, собственно.
С утра у меня были четыре женщины с давлением, потом старик с геморроем, потом еще рыбак, провалившийся под неверный апрельский лед и пропоровший себе ногу собственной пешней.
Ближе к вечеру меня порадовали чирьем и “что-то колет вот туточки”. А потом, после небольшого перерыва, объевшаяся грибочков бабулька, которая едва концы в моей больничке не отдала.
Короче говоря, в себя я пришла уже после восьми, выдохнула, глотнула остывшего с утра чая… И пошла в душ.
Потому что я могу забыть поесть, причесаться и еще море вещей… Но не помыться.
За окном прочно разгулялась метель, и это давало надежду, что сегодня до меня уже никто не доберется…
Ну что же…
Зря я надеялась.
Двое здоровенных мужиков, молча изучающих мою субтильную мокрую персону, судя по всему, крайне настойчивые.
— Ты — врач? — наконец, с нескрываемом сомнением и удивлением спрашивает один из них.
Киваю.
Ну да, не особо похожа.
Но тут уж ничего не поделать, какая есть.
— Точно? — переспрашивает второй мужик.
— Да что, собственно?.. — начинаю я, отступая на шаг в направлении своей квартирки. Надо все же одеться. А то стою тут, голая и мокрая…
Мужики переглядываются между собой, словно что-то решая.
А затем первый коротко кивает второму:
— Берем ее.
Чего???
Я до такой степени удивляюсь, что даже среагировать не успеваю. Да даже если бы и успела… Что я могу сделать?
Только взвизгнуть, когда меня как-то очень умело и шустро подхватывают, опрокидывают на широченное плечо и выносят прочь из больнички!
— Вы что? — визжу я, — вы с ума сошли? Поставьте! Поставьте меня немедленно!
Но меня никто не слышит. Мои попытки сопротивляться тоже смешны.
Колочу своего похитителя по спине, но добиваюсь только того, что меня поудобней укладывают на плечо.
На улице оглушает метель, кинувшая снег мне прямо в открытый рот.
А затем меня запихивают на заднее сиденье здоровенного внедорожника, кидают сверху какую-то огромную волчью доху, в которой три таких, как я, поместятся.
Хватаюсь за мех, словно за спасательный круг, потому что дико продрогла, пока несли по улице, голую, мокрую, в простыне!
Укутываюсь, пряча босые ноги в шерсти. И настороженно смотрю на мужиков, загрузившихся на передние сиденья.
— Что вам надо? — хриплю я, — отпустите…
Они молчат.
А машина трогается.
Оторопело смотрю в окно, на белую-белую взвесь метели.
Офигеть, я в душ сходила, конечно…
2
Едем мы долго. Просто очень долго. Учитывая, что направление движения вообще не угадывается из-за веселой весенней пурги, а мои похитители успешно притворяются немыми, я устаю бояться и просто бессильно валюсь на сиденье, укрывшись с головой волчьей дохой. Благо, места на заднем сиденье полно, а доха — огромная.
Конечно, ситуация ужасная.
Как-то, когда училась в меде в Питере, не думала, что попаду в такую переделку. Вроде бы, всего насмотрелась, пока на скорой работала, но к такому трешу жизнь меня не готовила…
Тоже мне, тихая провинция… Никому ни до кого дела нет… А оно вон как… Приехали, забрали, везут… Причем, такие уверенные в том, что ничего им за самоуправство не будет! И причины такой уверенности две, я думаю: или они не боятся полиции, потому что все схвачено и беспокоиться не о чем. Или… Или они не планируют оставлять меня в живых…
Оба варианта плохие, но второй — вообще кошмар.
К сожалению, хоть как-то изменить ситуацию я не в состоянии.
Что я могу сделать?
Сбежать?
Ага… Голая. Босая. В метель. Очень смешно.
Уговаривать?
Бесполезно. По грубым физиономиям с полным наличием отсутствия интеллекта понятно. что мои уговоры никого тут не проймут. Эти зверюги с одинаково тупыми лицами и свинью прирежут, и человека. Человека даже быстрее и легче, потому что визга меньше.
Плакать?
Это вообще не вариант.
Я плакать не умею, жизнь отучила.
Так что остается лишь смириться и ждать развития ситуации. Когда-то же мы доедем? И куда-то…
Вот там и будем решать, как действовать дальше…
Под дохой было тепло, а организм, получивший за день только пару глотков чая с утра, ослаб.
И потому я сама не замечаю, как вырубаюсь.
Сплю хорошо, крепко, без сновидений. И очень хорошо убаюкивает мерное движение машины.
А потом меня поднимают и куда-то несут. Сквозь сон слышу тихое бубнение, лицо чуть обжигает холод улицы…
Надо бы проснуться, но не получается.
Угрелась в машине, нанервничалась… Вот организм и решил защититься от внешних неблагоприятных факторов…
В себя прихожу резко, от перемены положения и озноба.
Меня ставят на ноги и сдергивают с плеч доху.
Моргаю, машинально придерживая влажную простынь и ежась.
Ослепляет яркий свет, бьет по глазам.
— Это, блядь, что? — густой низкий бас раздается где-то высоко-высоко над головой. Словно Зевс Громовержец по мою душу прилетел.
— Врач, — бормочет один из тех мужиков, что похитили меня.
— Где? — еще громче
