— Рита, ты хоть понимаешь, что так нельзя? — сказал он, вытирая слезы. — Я взрослый мужчина, и у меня взрослые потребности. Думаешь, мне интересно с тобой в куклы играть? А ты держись даже от мальчиков подальше, пока не научишься сначала думать, а потом делать.
Нет, так-то он, конечно, был прав. И этот случай действительно научил меня разумной осторожности. Но тот ужасный всепоглощающий стыд, который я испытала тогда в ванной комнате… Мне больше никогда не хотелось переживать ничего подобного.
Князев мог бы и поделикатнее меня на место поставить. Все же ему в тот момент было уже двадцать два — действительно взрослый мужчина. А я была просто глупой девочкой с бурлящими гормонами.
Телефон в моей руке внезапно вибрирует. Незнакомый номер. Сердце бешено колотится, когда я подношу трубку к уху.
— Привет, Маргаритка. Рассказывай, что стряслось, — раздаётся в трубке густой хрипловатый голос, который я, оказывается, помню до мельчайших интонаций даже спустя четверть века.
Вдох, выдох, вдох, выдох.
— Здравствуй, Тимур. Мне нужна информация. О моём муже.
И снова этот проклятый стыд, будто я опять та шестнадцатилетняя дурочка из ванной. Что за чертовщина? Почему каждая наша встреча — это вечное унижение?
— Подозреваешь, что изменяет? Или ещё что похуже? — деловито уточняет Князев, и я слышу, как на его конце провода щёлкает зажигалка.
Он спокоен. Слишком спокоен.
Видимо, зря я стою тут, краснея до корней волос. Для него мой звонок — обычное дело. Хотя мы с братом никогда не обсуждали Тимура, я прекрасно знаю, чем он занимается: частное детективное агентство «Князь». Таких обманутых, как я, клиентов через него прошло видимо-невидимо.
— И то, и другое, — выдыхаю я. — Мне кажется, он хочет развестись и лишить меня доли в бизнесе.
— Гандон, — моментально припечатывает Князев. — Но лучше поговорим с глазу на глаз. Когда сможешь встретиться?
— Ты… сам этим займёшься? — не верю своим ушам.
Я-то думала, он просто выделит какого-нибудь подчинённого. Зачем директору агентства возиться с банальным бракоразводным делом?
— Конечно. Ты мне не чужая. И я тебе должен. — Его голос внезапно становится мягче.
Я открываю рот, чтобы спросить «За что должен?», но в последний момент прикусываю язык. А вдруг он вспомнит ту ванную? Вдруг за эти годы осознал, как жестоко поступил? Нет уж, это обсуждение я точно не переживу.
— Я могу подъехать сейчас. Куда? — быстро перевожу тему.
— За сколько доберёшься до городской библиотеки?
Библиотеки? Серьёзно? Прямо как в дешёвом детективе.
— Тридцать минут, — прикидываю время на дорогу и сборы.
— Хорошо. Зайдёшь внутрь, скажешь, что ко мне. Тебя проводят.
Он сбрасывает звонок, даже не попрощавшись.
Я мчусь в гардеробную и замираю перед зеркальным шкафом. Что надеть? Платье? Хватаю длинное, красное, облегающее. Нет, слишком откровенно. Брючный костюм? Слишком официально. Джинсы и свитер? Слишком буднично. Мне хочется предстать перед ним безупречной. Знающей себе цену женщиной.
Прикусываю губу. Если уж быть совсем честной…
Иногда, закрывая глаза перед сном, я позволяла себе фантазировать. И в этих фантазиях Тимур Князев частенько появлялся в роли главного героя. Нет, я не была в него все эти годы влюблена. Я всей душой все эти годы любила мужа, но… Князев невольно стал некой недостижимой мечтой, как актёр с плаката.
Выбираю маленькое черное платье — бессмертная классика. Оно не облегает фигуру, но прекрасно подчеркивает все её достоинства. На шею повязываю свой любимый шарфик из брендовой коллекции. Шелк скользит по коже, добавляя уверенности в себе.
Макияж! Обычно на работу я крашу ресницы и прохожусь по губам блеском. Сегодня же наношу тон и рисую стрелки. Сапоги тоже достаю парадно-выходные. Высокие, до колен, на каблучке.
Кручусь перед зеркалом. Смотрю на себя в отражение. В глазах — нервозность, в позе — сомнение. Может, переодеться и умыться? Слишком уж явно старание. Подумает еще, что я для него так нарядилась.
Но смотрю на часы — время поджимает. Секунды бегут, а я все стою, разрываясь между желанием произвести впечатление и страхом показаться наигранной. Нет. Пойду как есть. Только и успею вызвать такси и доехать до места.
Городская библиотека встречает меня прохладным полумраком и запахом старых книг. Я неуверенно переступаю порог, чувствуя, как подол платья задирается выше колен от быстрой ходьбы.
— Я к Князеву, — шепчу библиотекарше, женщине лет пятидесяти с постным выражением лица.
Та оценивает меня острым взглядом сверху вниз, затем кивает на узкую лестницу:
— Третий этаж. Кабинет в конце коридора. Дверь с вензелем.
Сердце колотится так, будто я банк собираюсь ограбить, а не со старым знакомым мужа обсудить.
Глава 3
Городская библиотека расположена в старинном особняке XIX века — когда-то здесь жила семья купцов Лавровых, а теперь высокие потолки с лепниной и дубовые двери хранят тишину книжных залов. Отдельные кабинеты — бывшие господские комнаты, и в каждой чувствуется отголосок прошлого: потрескавшийся паркет скрипит под ногами, а в витражах играют солнечные зайчики.
Захожу в ту, что с выцветшим вензелем «К» на двери — возможно, это был кабинет хозяина дома, — и понимаю, как гармонично в ней смотрится Князев.
С годами он стал настоящим князем: холеный, с идеально подстриженной бородкой, в безупречно сидящем на плечах пиджаке. Его красота — не мягкая, а властная, с холодным блеском в глазах и уверенностью в каждом движении. Колени подкашиваются от таких мужчин и дыхание сбивается.
— Присаживайся, Маргаритка, рассказывай все подробности, — говорит он с легкой, почти игривой улыбкой, но взгляд при этом острый, цепкий.
Кажется, будто он видит меня насквозь, читает мысли и уже просчитал все варианты еще до того, как я открыла рот. Машина, а не человек.
Даю себе мысленного пинка и, стараясь не дрожать, усаживаюсь за массивный дубовый стол напротив него. Выкладываю всё, что меня тревожит, включая утреннее сообщение от Кота.
Тимур барабанит длинными пальцами по столешнице, словно отстукивает шифр.
— Меня в этой истории только одно смущает, — наконец произносит он.
— Что именно?
— Он не может не понимать, чем ему грозит попытка тебя обворовать. За тобой стоит семья, а значит это чревато последствиями.
— И что это значит? — спрашиваю тихо, сжимая ладони в кулаки.
— Либо он безумно влюблен и потерял голову, либо Кот — кто-то очень влиятельный, и его он боится больше.
— То есть ты считаешь, что речь шла именно о нашем с ним разводе?
— Не то чтобы на сто процентов. Надо для начала копнуть глубже. Но по опыту могу сделать такой вывод. К сожалению, среди нас много идиотов, которые с годами перестают ценить сокровище, которое им дано, и делают глупости в погоне за мечтой.
Разговор у нас сухой и по делу, но то, что он считает меня сокровищем, — приятно.
— Спасибо, что согласился помочь. Скажи, сколько времени потребуется, чтобы во всем разобраться?
— По телефону лучше ничего не обсуждать. Если это не обычная измена, то может стоять прослушка. Ты сможешь вечером еще раз со мной встретиться?
Киваю.
— Скажу Даниле, что надо к родителям заехать.
— Хорошо. Значит, встретимся у их подъезда в семь. У меня уже будут основные сведения. А сейчас езжай по своим делам и веди себя так, будто ничего не происходит.
Встаю, чувствуя, что ноги ватные, но держусь.
— Еще раз спасибо, Тимур.
— И да, Маргаритка… — его голос вдруг становится мягче, почти ласкает, — ты стала настоящей красавицей. Не вздумай в чем-то винить себя. Если твой муж тебе изменяет — идиот он, а не с тобой что-то не так.
И вроде как его слова должны звучать подбадривающе, как мотивационные, но… они воспринимаются иначе — как намек, что я Князева заинтересовала как женщина, что он мною восхищен и предлагает утешиться в его объятиях. Бред, конечно. Но у меня мурашки по коже, я смущаюсь и из кабинета вылетаю с горящими щеками.
