Она серьёзно окинула взглядом стеллажи, её взгляд скользнул по обоям с принцессами, с цветочками, с радугами. И остановился на совершенно неожиданном варианте.

— Вот эти! — она уверенно ткнула пальчиком в рулон.

Это были светлые, серо-голубые обои, по которым летели гроздья ярко-жёлтых воздушных шаров. Никаких розовых зайчиков. Никаких сердечек. Было в этой картине что-то свободное и светлое.

— Жёлтый — это как солнышко, — объяснила она мне, видя моё замешательство. — А голубой — как небо. Я хочу просыпаться и видеть, как шарики летят в небе.

В этот момент я понял окончательно. Мне было плевать на любой тест ДНК. Эта девочка с её собственным, уникальным взглядом на мир, с её смелостью отказываться от банального «для девочек» — она была моей. Моей кровью, моим продолжением. Я видел в ней ту же самую упрямую независимость, что была и во мне.

— Знаешь, Алён, это прекрасный выбор, — сказал я, беря в руки тяжёлый рулон. — Совсем не как у всех. Очень по-взрослому.

Она взглянула на меня, и её лицо озарила такая яркая, восторженная улыбка, что всё внутри у меня перевернулось.

— Правда?! — она захлопала в ладоши и запрыгала на месте. — Ура-а-а! У меня будут шарики!

Я смотрел на неё, на маленькую девочку, которая искренне радовалась простым обоям, и чувствовал, как какая-то стальная уверенность наполняет меня. Всё, что я делаю — правильно. Бороться за Веронику. Защищать эту девочку. Даже если весь мир будет против.

Мы купили не только обои, но и плинтус, и краску для стола, чтобы перекрасить его в жёлтый цвет. Алёнка с важностью несла маленькую баночку с жёлтой краской, которую ей подал продавец.

В машине она не умолкала ни на секунду, рисуя в воображении, как будет выглядеть её комната. А я слушал и кивал, и впервые за этот день по-настоящему улыбался.

Мы уже подъезжали к дому, когда зазвонил телефон. На дисплее высветилось «Архип». Вздохнув, я нажал на громкую связь.

— Ну что, Волков? Как дела? На свободе ещё? — раздался его хриплый, немного ироничный голос.

— Пока да, — усмехнулся я. — Живой, здоровый. Вот с дочкой домой едем, ремонт делать будем.

В трубке наступила короткая пауза. — Дочкой?.. Значит, ты пока занят, — заключил Архип задумчиво.

— Ну да, немного неожиданно, но дай мне недельку, я тут всё разгребу и вернусь в строй. Или если что срочное — говори, посмотрю, что смогу сделать.

— Ладно, я сам, — отозвался Архип. — Просто надо съездить к заказчику на место, посмотреть объём работ. Если затянем — лишимся заказа, конкуренты на пятки наступают.

Я взглянул на Алёнку, которая увлечённо рисовала пальцем на стекле, потом на часы. Дела важные, бросать напарника не комильфо.

— Диктуй адрес, — коротко сказал я. — Заеду сейчас.

Бросив адрес в навигатор, я развернулся на ближайшем перекрёстке. Алёнка вопросительно посмотрела на меня.

— Небольшой крюк, командир. Поработаем немного.

Заказчик, мужик лет пятидесяти с дорогим телефоном в руке и вечно недовольным выражением лица, ждал нас у ворот частного дома. Пока мы с ним обсуждали план работ, замеры и материалы, Алёнка крутилась рядом, стараясь не мешать, но и не отходя далеко.

Он несколько раз бросал на неё быстрый взгляд. Как будто присматривался. — А это… не Вероники Назаровой дочка случайно? — спросил он, и в его голосе прозвучало неприятное, липкое любопытство.

Алёнка испуганно ахнула и тут же спряталась за мою ногу, ухватившись за штанину.

Я выпрямился во весь рост, положив руку на её голову. — Это моя дочь, — сказал я чётко и громко, чтобы не осталось вопросов. — Наша с Вероникой.

Мужик усмехнулся, и эта усмешка его мне не понравилась. Она была похабной. Чересчур. — Ах ты ж… Ну она тебе, я смотрю, хорошо мозги-то запудрила. Вероника-то. Шлялась тут по мужикам, а теперь на тебя, добряка, ребёнка повесила. Удачно вышло, да?

Всё хорошее настроение мгновенно испарилось. Его сменила знакомая, чёрная ярость. Та самая, что кипела у меня в груди всего час назад.

Я медленно повернулся к Алёнке, тихо сказал ей. — Алён, иди к машине. Подожди меня там.

Она послушно, не задавая вопросов, побежала к моей машине. Я проследил за ней взглядом, и, когда она отошла на достаточное расстояние, развернулся обратно.

Я подошёл к нему вплотную. Он был чуть ниже меня, но шире в плечах. Мне было плевать.

— Слушай сюда, мудила, — резко бросил ему. — Это мой ребёнок. Моя женщина. И твоя грязная пасть никогда, слышишь, НИКОГДА не должна больше открываться. Ты не имеешь права говорить о них. Понял? На первый и последний раз прощаю. Но если я ещё раз услышу хоть одно слово, хоть полслова… я тебе всю твою ухоженную рожу в асфальт вобью.

Он отшатнулся, его лицо покраснело от возмущения. — Ты что, охренел?! Из-за какой-то шалавы так…

Он недоговорил. Мой кулак со всей силой обрушился ему на лицо. Раздался глухой, сочный удар, он хрюкнул и попятился назад к стене, схватившись за нос, из которого уже текла кровь.

Я не стал ждать, не стал ничего объяснять. Я просто развернулся и пошёл к машине, бросив через плечо: — С говном не работаю.

Я сел за руль, завёл машину и выехал на улицу. Рука немного ныла, но на душе было странно спокойно. Я посмотрел на дочь. Алёнка смотрела на меня большими, серьёзными глазами.

— Всё нормально, солнышко, — сказал я. — Просто один очень невоспитанный дядя. Больше мы его не увидим.

Она кивнула, доверяя мне безоговорочно.

Глава 20

На следующее утро я проснулся с чётким планом действий. Нужно было превратить эту комнату в то самое небо с жёлтыми шарами, которое пообещал Алёнке. Пока она доедала завтрак, я начал выносить из бывшей гостевой комнаты всё лишнее и сдвигать мебель к центру.

— Командир, твоя задача — привести в боевой вид тот старый столик, — указал я на небольшой деревянный стол, который стоял в углу. — Купили же краску? Превращай его в солнышко.

Алёнка с важным видом принялась за дело, расстелив газеты и с усердием размазывая жёлтую краску по деревянной поверхности. Я в это время начал снимать старые обои, приготовил клей и уже собирался примерить первый рулон, как зазвенел домофон.

Через минуту в дверях стоял Архип. Лицо его было мрачным и неприветливым.

— Ну что, художник-оформитель, — бросил он, окидывая взглядом развороченную комнату и меня с рулеткой в руках. — Я смотрю, ты весело проводишь время.

— А что такое? — насторожился я, понимая, что разговор будет о вчерашнем заказчике.

— А то, что наш вчерашний клиент, по словам,