До конца сомневался, что в тандеме с Верховиным всё получится, но друг удивил. Сразу влился в игру, разошёлся не на шутку, крутил девчонку похлеще меня. Только успевал разрядиться, так он сразу подхватывал и пялил её на свою дубину. В какой-то момент мне даже стало жалко карамельку. Измучили её так, что под утро она машинально открывала рот, подставляла киску и, кажется, отходила в мир Морфея.

Так вот, досматриваю последние минуты сна, планирую встретить новый день сладким минетом, обнимаю расслабленное, тёплое тельце, прохожусь второй рукой по натёртому, но готовому к бою члену, открываю глаза, а в моих объятиях Тёмыч. Сука! Аниты нет, план насмарку, настроение в минус.

А ещё Верховин, интеллигентный стихоплёт, строит из себя безгрешного идиота и решает поучить меня манерам, выпячивая глаза. Зря, наверное, я его вытаскивал из запоя. Оказывается, с градусами в крови он не такой занудный, и способен на глупости.

Вот только с бодуна он до тошноты бесячий, а с табуном мамонтов в моей голове без пяти минут покойник, если не отъебётся по-хорошему. Разрыв башки можно остановить парой таблеток, а до них следует доползти к машине.

Огрызаюсь на замечания Артёма, вытаскиваю из-под зада футболку, брезгливо смотрю на неё, потому что вид у брендовой тряпки, будто вытянул её из жопы. Мдааа… Это не дома и не в отеле, где можно одежду развесить хотя бы на кресле. Здесь, на пятачке для выгула лилипутов, что под пятую точку попадёт, на том и спишь.

Пытаюсь выползти из пропаренной солнцем духоты и бьюсь лбом об застрявшего в проходе друга. От, вроде как лёгкого удара, мамонты заваливаются на бок, долбя по вискам. Раздражённо толкаю его в спину, как упырь щурюсь от яркого солнца и осматриваю суетящихся участников конференции. Таблетки. Мне срочно нужны таблетки. Ещё неплохо окунуться в ледяную воду и промочить горло животворящим напитком.

Отмахнувшись от горластого Гречанина, плетусь к озеру за Верховиным. Спасение от мигрени подождёт. Сначала надо оказать психологическую поддержку другу. Он так опешил от своих выкрутасов по пьяни, что может утопиться, не справившись с муками совести.

— Теперь будешь полжизни загоняться? — захожу за ним в водоём, шипя от контраста температуры. — В монастырь ещё уйди и отмаливай грешок до старости.

— Ты понимаешь, что мы её принудили? Мы же воспользовались нетрезвым состоянием и, практически, изнасиловали Аниту, — убивается тупиздень своими рассуждениями, рассеянно дёргая рукой в воздухе.

— Когда насилуют, баба со стоном не прыгает с члена на член и не просит засадить поглубже, — грубо реагирую на развешивание соплей. Может надо и полегче, но звон в голове не делает из меня вежливого человека.

— Я должен с ней поговорить, — рожает тупую идею Артём, с надеждой оборачиваясь на берег.

— О чём? Спросишь, не болят ли у неё гланды? Или предложишь повторить? Если что, я в теме, — осаживаю его, злясь на непроходимость.

Зачем искать встречи и напоминать о себе. Раз сбежала, пока мы спали, значит не хочет продолжать знакомство. Золотая женщина. Всегда бы так из моей койки исчезали девки.

А дальше нас несёт. Бросаемся друг в друга гадостями, стараясь уколоть и уязвить самолюбие. Он мне твердит про трусость, я ему напоминаю про рога. Глупо. Ругаемся из-за бабы, которая позволила себя разделить двум малознакомым мужикам.

Ещё вчера я готов был петь ей дифирамбы, рассчитывая на чуть более долгосрочные отношения, а после сегодняшней ночи под языком сосёт от разочарования. Конечно, можно сделать скидку на алкоголь, на невменяемое со сна состояние, но это оправдание для первого толчка, а не когда трахаешься несколько часов, переходя, как наградной приз.

Мы расходимся в разные стороны, получив новый опыт и, скорее всего, потеряв дружбу. Я, выпив шипучку опохмелина, помогаю складывать палатки, гружу их в газель и краем глаза наблюдаю за метаниями Верховина. Он ищет свою Музу, домогается до организаторов конференции и, судя по растерянному лицу, суетиться впустую. След Аниты пропал, как и её подружки — пышки. Надя уехала с полчаса назад на машине Юрика.

Я же сваливаю один, так как Артём сел на хвост Ляльке с Егором. Что ж, может это и к лучшему. Не вывалим ещё больше друг на друга дерьма.

Дома, приняв душ, заказав доставку еды и просидев перед телевизором, понимаю, что настроение — полное дно. То ли размолвка с Тёмычем давит и не даёт расслабить мозг, то ли утренний облом истязает мужское эго. Звоню Розалинде, в народе Янке, специализирующейся на массаже всех частей тела. Прибегаю к её услугам, когда не охота тратить время на танцы для съёма.

И вот тут случается неприятность. Сколько бы Янка не крутила бёдрами, как бы сексуально не вываливала силикон с пирсингом, у меня на неё не стоит. Не помогает ни анилингус, ни полировка яиц. Мой верный друг, не подводивший меня ни разу, с грустью смотрит вниз, даже не напрягаясь.

— Может таблеточку? — спрашивает Розали, устало опустившись на задницу. — У меня есть. Несколько часов будешь на подъёме.

— Ян, иди на хер, а лучше собери вещи и свали, — тянусь к бумажнику и достаю пару купюр, расплачиваясь за вызов.

Шлюшка быстро одевается и тихо уходит, оставляя меня одного. Лежу на кровати звездой, пялюсь в потолок, прокручиваю в памяти прошедшую ночь, и о чудо… Член болезненно встаёт колом. Хоть зови обратно проститутку или дрочи, думая о карамельке.

Глава 19

Анита

Никогда не краснела при словах «вагина», «член» и «трахаться». Что говорить. В своих книгах использовала выражения и покрепче. Но после бурной ночи понимаю, что мои описания секса — детский лепет. Чувствую, как горят щёки и шея при воспоминании, что позволяла творить с собой. Господи… Надеюсь, больше никогда не пересекусь с парнями и не покажу, как смутило меня отрезвление.

Тихон озверел от одиночества, нервно трясёт хвостом, ходит по пятам и орёт дурниной. Присутствие соседки, забегающей подсыпать корм, ему явно не хватило. Злится, что оставила его. Сам не знает, чего хочет. И погладиться, и прикусить за руку, зарывающуюся в шёрстку.

— Обалдел? — восклицаю, когда его зубы впиваются в ладонь, а хребет встаёт веером. — Сейчас быстро отправлю туда, где подобрала. Будешь блох собирать.

Он смотрит на меня исподлобья, подёргивает усами и всем своим видом демонстрирует обиду. Типичная особь мужского пола. Бесится по каждому поводу. Если по первости он жил у меня. То теперь ощущение, что оборзевший кот именно мне позволяет с собой существовать.

— Кастрировать тебя