— Хорошая девочка, — пробормотал он, переключившись на другую грудь. — Начинаешь понимать.

Его свободная рука скользнула по моему животу, добралась до края трусиков. Я задрожала, когда почувствовала, как пальцы проникают под ткань.

— Мокрая, — довольно произнес он. — Тело не лжет, в отличие от слов.

Он стянул с меня трусики, и я инстинктивно попыталась сжать ноги. Но он удержал их руками, развел в стороны.

— Не прячься от меня, — приказал он. — Я уже видел каждый сантиметр твоего тела. Пробовал на вкус.

Его пальцы коснулись клитора, и я невольно застонала. Он улыбнулся, видя мою реакцию.

— Скажи, что ты моя, — повторил он, начиная медленно ласкать меня.

— Я… я…

— Да?

Его палец проник внутрь, и я задрожала всем телом. Он двигал им медленно, мучительно, заставляя мое тело откликаться против воли. Снова выскалзывал и обводил клитор кругами, потирая чувствительную вершинку.

— Я твоя, — выдохнула я, и эти слова прозвучали как приговор.

— Мояяя…дааа, Люда ты моя птичка.

Он добавил второй палец, и я почувствовала, как растягиваюсь. Было немного больно, но в то же время невероятно возбуждающе.

— Расслабься, — прошептал он. — Ты должна быть готова принять меня.

Он продолжал ласкать меня, пока я не стала влажной и податливой. Мои бедра сами начали двигаться навстречу его пальцам. Я хотела чтоб он ласкал интенсивнее я искала…боже что я искала.

— Хочешь меня? — спросил он, убирая руку.

— Нет…

— Ложь, — он расстегнул брюки и освободил свой член. Он был еще больше, чем я помнила. Длинный, толстый, с выступающими венами.

Джахангир устроился между моих ног, уперся головкой во вход. Я почувствовала, как он давит, растягивает меня.

— Посмотри на меня, — приказал он.

Я подняла глаза и встретилась с его взглядом. Золотисто-карие глаза горели триумфом и похотью.

— Хочу видеть твое лицо, когда ты сдашься, — прошептал он и резко вошел до конца.

Я выгнулась, задыхаясь от ощущения заполненности. Он был огромным, заполнял меня полностью, растягивал до предела.

— Боже… ты такая узкая, — простонал он. — Как будто создана для меня.

Он начал двигаться, медленно выходя и резко входя обратно. Каждый толчок отзывался в самой глубине, заставлял мое тело содрогаться от удовольствия.

— Смотри на меня, — повторил он, когда я закрыла глаза. — Хочу видеть, как ты кончаешь для меня.

Его движения стали быстрее, жестче. Одной рукой он сжимал мою грудь, другой поднял мою ногу, закинул себе на плечо, меняя угол проникновения.

— Ох… — невольно простонала я, когда он попал в особенно чувствительную точку.

— Вот так, — довольно прошептал он. — Стони для меня. Покажи, как тебе хорошо.

Он начал целиться именно в эту точку, и я почувствовала, как внутри нарастает что-то невероятно мощное. Мышцы напряглись, дыхание сбилось.

— Кончай, — приказал он. — Давай, сожми меня, сдави, ори я хочу чтоб ты орала для меня, птичка.

Волна оргазма накрыла меня с головой. Я кричала, выгибалась, сжимала его внутри себя. Удовольствие было настолько интенсивным, что на секунду я потеряла сознание.

Когда очнулась, он все еще двигался во мне, резко сильно срываясь на стоны.

— Моя, — шептал он. — Только моя. Маленькая сучка.

Он ускорился, его дыхание стало хриплым. Еще несколько глубоких толчков, и он застыл, изливаясь внутри меня с громким гортанным стоном.

Мы лежали, тяжело дыша. Его вес давил на меня, но я не жаловалась. В голове была странная пустота, как после долгой болезни.

Что-то во мне сломалось в тот момент, когда я согласилась прийти к нему в камеру. И теперь это что-то не могло жить без него.

Любовь — это не только свет и радость. Иногда любовь — это цепи, которые ты надеваешь добровольно.

Он поднялся, оделся и закурил сигарету. Я лежала на диване, прикрывшись пледом, и смотрела в потолок.

— Завтра покажу тебе дом, — сказал он. — Твои комнаты, гардероб, все остальное. Здесь есть все, что тебе может понадобиться.

— Кроме свободы.

— Свобода переоценена, — он затянулся сигаретой. — Особенно для таких, как ты. Ты не знаешь, чего хочешь. Поэтому я буду хотеть за тебя.

— А как же Рустам?

— Что — Рустам? — в голосе появились стальные нотки.

— Он мой муж.

— Был. Теперь ты разведешься с ним. Подпишешь все документы, которые я тебе принесу.

— А если не подпишу?

— Подпишешь, — он повернулся ко мне. — Потому что альтернатива тебе не понравится.

В его глазах я увидела такую холодную жестокость, что волосы встали дыбом. Этот человек действительно мог убить. И убивал. Много раз.

— Но сначала ты немного поживешь здесь. Привыкнешь. Поймешь, что к чему, — он погасил сигарету и встал. — Тебя отведут в твою комнату. Завтра у нас будет насыщенный день.

Он оделся и вышел из кабинета, оставив меня одну. Я лежала на диване, укутанная в плед, и пыталась понять, что со мной произошло.

Час назад я была женой Рустама Алханова. Теперь я была пленницей его отца. Любовницей. Рабыней.

И самое страшное — части меня это нравилось.

За окном начинало темнеть. Где-то там, в городе, Рустам, наверное, сходил с ума от горя. Пашка сидел в заточении. А я лежала в роскошном особняке и думала о том, что больше никогда не буду прежней.

Некоторые клетки строят из золота. Но от этого они не перестают быть клетками.

Глава 8

Я проснулась в незнакомой комнате от запаха кофе и жареного бекона. Солнце лилось через огромные панорамные окна, освещая роскошную спальню с кроватью размером с мою бывшую кухню. Шелковые простыни скользили по коже, как дорогие любовники, а под головой лежала подушка из гусиного пуха.

Золотая клетка. Красивая, удобная, но все равно клетка.

Вчерашний день казался кошмаром, но синяки на запястьях и боль между ног напоминали — это была реальность. Я стала пленницей отца собственного мужа. Игрушкой в руках человека, который решил перекроить мою жизнь под свои желания.

Некоторые тюрьмы построены не из камня и железа. Некоторые тюрьмы построены из роскоши и страха.

На прикроватном столике лежала записка: "Душ, завтрак, потом поговорим. Одежда в гардеробной. Джахангир".

Даже его почерк был властным — размашистые буквы, написанные с нажимом. Человек, который привык командовать и не терпел возражений.

Я встала с кровати, и мир покачнулся. Ноги были ватными, а в голове шумело, как в раковине. Тело помнило вчерашнее — его руки, его губы, его член внутри меня. И самое мерзкое — помнило с удовольствием.

Предательство начинается не с ножа в спину. Предательство начинается с того момента, когда твое тело начинает желать того, что разум отвергает.

Душевая кабина была отделана мрамором, с