Боже, мне стоит перестать пользоваться Кельвином, чтобы забыть Лиама.

Чтоб тебя, Маттео!

– Так что думаешь?

Черт, о чем шла речь?

– Что… это хорошая идея, – говорю я наугад.

– Правда? Я боялся, ты решишь, что я тороплю события. Как насчет следующих выходных? Мне нравятся Камилла и Трэвис, но я хотел бы провести время с тобой наедине.

Он смотрит на меня с такой надеждой, что груз вины становится еще тяжелее. Она давит мне на плечи и шепчет, что я поступаю подло.

– Кельвин, – начинаю я, – я хочу тебе…

Когда меня перебивает звонок его мобильного – или, скорее, телефонной будки, как его назвала Камилла, – смеюсь про себя. Он рассыпается в извинениях, прежде чем отойти и ответить. Терпеливо жду, прокручивая в голове то, какими словами мягко ему откажу. Но, вернувшись, он не садится за стол, а снимает пиджак со спинки стула и надевает его.

– Прости, Луна. Мне нужно идти.

Он целует меня в уголок губ.

– Конечно, – киваю я, не понимая, что происходит.

Тянусь за сумочкой, чтобы выйти из ресторана вместе с ним, когда он накрывает мою руку своей.

– Оставайся. Закажи десерт, я все оплачу.

Кельвин достает из внутреннего кармана пиджака купюры и незаметно кладет их под салфетку, пока я сижу в шоке и озадаченно щурюсь, наблюдая за ним. Если подумать, я никогда и не видела у него банковских карт. Возможно, это тоже из-за его нелюбви ко всему современному. Не успеваю я ничего сказать, как мой ухажер поспешно устремляется к выходу.

Не зацикливаясь на этих странностях, действительно заглядываю в меню десертов. В отличие от многих, я могу спокойно есть в ресторане одна. И умиротворение, которое разливается по телу после ухода Кельвина, только подтверждает, что перестать с ним видеться будет правильным решением. У меня текут слюнки при мысли о чизкейке, которым я скоро полакомлюсь, когда рядом вдруг раздается голос демона, горячего как Аидово царство.

– Ты сегодня особенно прекрасна.

♪ Крепче сжимают меню и медленно поднимаю глаза на человека, из-за которого сейчас трепещет каждая клеточка тела. Лиам садится напротив, прекрасный, как греческая статуя. Заметив, как он пожирает меня глазами, понимаю, что этот мужчина – моя погибель, но никогда еще смерть так не манила меня. На нем расстегнутая у ворота черная приталенная рубашка. Закатанные рукава обнажают татуированные предплечья с выступающими венами. Я представляю, как черные брюки идеально облегают его ноги, и подавляю желание попросить его встать, чтобы убедиться.

– Увлекаешься благотворительностью? – спрашивает он наконец.

Боже, этот голос. Этот акцент.

– Что, прости?

– Это бы объяснило, почему ты продолжаешь встречаться с этим пай-мальчиком. У него наверняка под штанишками труханы до колена, а на завтрак он ест натуральные овсяные хлопья. Такие же безвкусные, как он сам. Запредельно унылые.

Проглатываю смешок, потому что не хочу, чтобы он знал – его шутки все так же не дают осечек.

– Быть таким козлом – это твой врожденный талант или ты где-то дополнительно занимаешься?

Его губы расплываются в лукавой улыбке.

– Что ты здесь делаешь, Лиам?

– Пришел не дать тебе умереть от скуки.

– Это ты сделал так, чтобы он ушел? Вот тебе совет: перестань лезть в мои дела, если не хочешь, чтобы я всадила в твою грудь нож для стейка. Я знаю, куда бить, чтобы за двадцать секунд из тебя вытекла вся кровь.

На этих словах оставляю его одного. Эта близость мешает мне мыслить здраво. Трудно сказать, что именно я сейчас чувствую. Его ревность и собственничество возбуждают и в то же время пугают меня. Моя внутренняя феминистка должна была взбунтоваться от того, что он обращается со мной так, будто я ему принадлежу, но она, похоже, только в восторге. Предательница!

Чтобы унять внезапную жажду крови, ретируюсь в туалет и, опираясь ладонями на столешницу, начинаю глубоко дышать. Не проходит и десяти секунд, как раздается звук открывающейся и закрывающейся двери. Я знаю, кто явился, но упрямо отказываюсь поднимать на него глаза.

– Я сделал то, чего ты от меня хотела, – спокойно говорит он.

Скользнув за спину, Лиам встречается со мной взглядом в отражении.

– Что ты имеешь в виду?

Кожа тут же покрывается мурашками, будто мое тело пытается распасться на мельчайшие частицы просто от его присутствия рядом. Он раздевает меня глазами, и мне это, черт возьми, нравится.

– Разве ты не хотела, чтобы я прервал твое свидание?

– Мир не крутится вокруг тебя, Лиам.

В воздухе сгустилось потрескивающее между нами напряжение. От Лиама исходит опасный жар.

– Ты сделала все, чтобы я узнал об этом свидании. Сказала об этом Маттео… И даже собиралась прямо у меня под носом. Ты хотела, чтобы я это увидел.

– О чем ты говоришь?

– О камерах.

Ощутив на шее его дыхание, начинаю хватать ртом воздух.

– И я это видел, Луна, – шепчет он мне на ухо. – И не смог устоять. Пришлось лететь к тебе.

Щеки багровеют. Уехав от Маттео, я заехала домой, чтобы забрать одежду, а после отправилась на работу, планируя собраться на свидание там.

С трудом сглатываю и закрываю глаза, представляя, как он через экран наблюдал за моими сборами. Это должно было бы возмутить меня, но почему-то ужасно возбуждает.

– Лиам, где ты был?

– В Майами. По семейным обстоятельствам.

– Твоя мать живет не там.

– Вижу, ты прекрасно осведомлена. Вообще-то я летал увидеться с крестной. Самолет приземлился часа два назад. Скучала? – шепчет он, глядя мне в глаза через зеркало.

Я киваю, стыдясь признать это вслух.

– А если ты скучала по мне, то почему три дня не отвечала на мои сообщения?

– Потому что ты не выбрал остаться со мной.

– Я уехал, потому что был вынужден, а не потому, что хотел этого. Но знай, что, если бы ты позвонила мне и сказала, что я тебе нужен, я вернулся бы сразу же. В мгновение ока.

Горящая в его глазах искренность обезоруживает.

– Как мне загладить свою вину?

Пальцами он убирает волосы с моего плеча и оставляет на нем короткий поцелуй, вырывая у меня довольный вздох.

– Используй воображение.

Его низкий смешок посылает вибрации по позвоночнику.

– Это будет нетрудно. Взглядом