Маттео отходит, чтобы взять зазвонивший телефон. Выгнув бровь, он рассеянно водит большим пальцем по губе. Я так редко вижу его серьезным, что сердцебиение невольно учащается.

– Все хорошо?

– Я только что узнал, чья та тачка.

– Угу.

– Тебе все равно?

– Нет, – отмахиваюсь я, набрасывая луну на листочке. – Но я думаю, что вы зря так паритесь. Это был тупой пранк, забейте уже.

– По крайней мере, теперь мы можем быть в этом уверены.

Резко поднимаю глаза.

– Как это?

– Вот так, Рапунцель. Ты была права. Машина принадлежит некому Эдди Флинну, двадцатилетнему пацану. Морган, телохранитель Лиама, смог раскопать заведенное на него дело. Ты его знаешь?

С комком в горле рассматриваю фото незнакомца, сделанное после ареста, прежде чем покачать головой.

– И все же мы нанесем ему визит.

– Что? Нет! – начинаю паниковать я. – Мы же уже знаем, что произошло, зачем усугублять? Я просто хочу забыть обо всем, как о страшном сне. Мы оказались не в том месте не в то время. Пожалуйста, откажись от этой затеи.

– Ты хочешь, чтобы этому придурку все сошло с рук? – изумляется он. – Лиам никогда на это не согласится.

– А ты его где-то тут видишь? Нет? Тогда мне плевать, что он думает о моем решении.

Такого напора Маттео от меня явно не ожидал. Он утверждает, что Лиаму срочно понадобилось уладить что-то в Майами.

«Это важнее, чем быть сейчас рядом со мной?» – спросила я его, и он поклялся, что это не то, что я думаю. Но я не знаю, что думать. Замечаю только, что он не рядом. При Маттео все время улыбаюсь и делаю вид, что меня ничего не напрягает. Отвечаю на звонки встревоженных Кэм и Трэвиса, болтаю с Кельвином, продолжаю игнорировать Круэллу и работать с Орхидеей.

– Ладно, Блонди, как скажешь. Я уважаю твой выбор, хоть и считаю, что это тупо. Но поклянись, что не знаешь этого чувака.

– Клянусь, что не знаю его.

Маттео не спускает долгого пристального взгляда. И в этой тишине мне начинает казаться, что он прочел на моем лице всю правду. Вернее, наглую ложь.

Нет, я не знаю этого типа.

Да, я назвала им не те номера.

И меня терзает чувство вины, когда я об этом думаю. Потому что в глубине души я знаю, кто был за рулем той машины. Ощущаю это по горечи, которая выстилает рот.

Дэниел Джонс.

Тот, кто убил часть меня семь лет назад.

И если Лиам услышит это имя, придется объяснять ему, почему наш старый знакомый кошмарит меня и получает от этого удовольствие. Что повлечет за собой разговор, который я не хочу вести. Не сейчас. Если не буду его упоминать, если не буду об этом думать, значит, того вечера никогда не было. Значит, все это – лишь страшный сон.

– Я попытаюсь убедить Лиама забить. Но надеюсь, что ты доверишься нам, пока не стало слишком поздно.

– С чего ты взял, что я что-то скрываю? – начинаю отпираться я.

Он садится на барный стул рядом.

– Ты вздрагиваешь, когда получаешь сообщения. Почему ты не хочешь дать ему решить твою проблему?

– Нет у меня никакой проблемы, Маттео, и мне не нужна его помощь, – вдруг выхожу я из себя. – Лиам смотрел мне в глаза и говорил, что любит меня, а я ему верила. Он был моим лучшим другом, но ни о чем меня не спросил, когда я стала вести себя иначе. Он должен был понять, что если меня не было рядом с Чарли, а потом и рядом с ним, значит, я не могла там быть. Вместо этого он повернулся ко мне спиной.

Маттео хмурится.

– Что-то в вашей истории не сходится. Вы упрекаете друг друга в одном и том же, это ненормально, – делает он вывод. – Вам надо об этом поговорить.

– Я не готова говорить об этом, Маттео.

Вновь окунуться в эти воспоминания было бы невыносимо больно.

– Лу-у-у-уна-а-а-а-а, – зовет меня дочь Маттео, сразу возвращая улыбку на мое лицо.

Ее мать привезла ее вчера вечером, и с тех пор у меня не было ни секунды покоя.

– Она захочет, чтобы ты ее одела, – предупреждает меня Маттео. – Не ведись на это, она прекрасно может все сама.

– То, что она из тебя веревки вьет, не значит, что у нее прокатит этот фокус со мной, – дразню я его за потакание Сатин. – Куда вы собрались?

– Лу-у-уна-а-а, ну иди сюда-а-а-а!

– В Стейтен-Айленд. Хочешь с нами?

– Я бы с радостью, но мне нужно заехать в лейбл перед свиданием. А потом, наверное, вернусь к себе.

– Стоп. Ты что, хочешь от нас уехать?! – вскрикивает он. – Блонди, ты же знаешь, что ты нисколько меня не напрягаешь. И почему ты так хочешь увидеться с этим Кельвином? Чем он тебя так зацепил?

– Не могу же я навечно у тебя поселиться, так ты никогда не п-о-т-р-а-х-а-е-ш-ь-с-я. Твоя последняя пассия меня чуть каблуками своими не проткнула. И Кельвин классный, с ним у меня получится отвлечься.

– Ты же в курсе, что тебе не надо произносить по буквам нецензурные слова, когда Сатин не слышит?

Показываю ему средний палец.

– И потом, я могу и не приводить их сюда, – добавляет он. – Туалеты в барах для того и существуют.

– Ты в курсе, что ты ужасный кавалер?

Он пожимает плечами.

– Пожалуйста, оставайся.

– Почему ты так на этом настаиваешь? Все из-за Лиама, да? Спихнул на тебя всю грязную работу и свалил бог знает куда, – злюсь я. – Спасибо, что приютил меня, правда, но я не собираюсь больше злоупотреблять твоим гостеприимством.

И я оставляю его на кухне, чтобы отправиться к маленькой прелести.

* * *

Кажется, я не открывала рта уже минут сорок. Пересчитала всех людей в этом роскошном французском ресторане. Дважды. И каждый раз получалось разное число. Напротив сидит Кельвин и рассказывает какую-то очередную байку с работы. Мне кажется проявлением неуважения говорить, просто чтобы что-то сказать. Он явно сыт работой по горло… и я теперь тоже. Улыбаясь в ответ, мычу в подходящих местах, пытаясь не поперхнуться в это время утиной грудкой. Я думала, что свидание поможет мне развеяться, но ничего не выходит. Чем больше времени я провожу с Кельвином, тем отчетливее понимаю, что первое впечатление было