– Завали! – рявкает Лиам с вздувшейся на шее венкой. – Ты ее больше и пальцем не тронешь. А встретишь в коридоре – развернись и проваливай, иначе, клянусь, я тебе еще и ноги переломаю, Джонс. Проси у нее прощения. СЕЙЧАС ЖЕ!

Он поворачивает голову ко мне и вполголоса извиняется, с ненавистью и гневом глядя мне в глаза. Лиам бросает его на землю, и он вытягивается на полу во весь рост.

– В последний раз повторяю, я с Луной не сплю, а если бы и спал, так это не ваше собачье дело! Если до меня дойдет еще хоть один подобный слушок, мало вам не покажется, ублюдки.

В другом конце коридора со своей свитой стоит Навсикая. Как же я ее ненавижу. Я собираюсь накинуться на нее, когда Лиам останавливает меня, крепко схватив за плечо. Большим пальцем он вытирает кровь с разбитой губы и шепотом уточняет:

– Помнишь, чему я тебя учил?

– Да, – рычу я.

Ярость переполняет меня, пока я пересекаю коридор с твердым намерением применить на практике все, чему научилась. Сжав кулак большим пальцем наружу, чтобы не травмироваться, опускаю подбородок и бью Навсикае прямо по носу. Звучит отвратительный хруст. И визг этой стервы.

– Ты за это заплатишь! – кричит она сквозь слезы.

– Ты знаешь, где меня искать.

Пульс отдается в ушах, когда я ухожу в туалет. Через несколько секунд Камилла в полной эйфории забегает следом.

– Божечки, это было потрясно, Лу! Уж теперь-то она угомонится.

– Лиам.

Это все, что у меня получается выговорить. Камилла обнимает меня, чтобы успокоить, но эти объятия недостаточно крепкие, недостаточно мужские, и аромат слишком сладкий. Я хочу к Лиаму.

– Я не знаю, где он.

А потом дверь туалета открывается, и внутрь заходит миссис Чу с раздувающимися от негодования ноздрями. Неприятности только начинаются.

* * *

♪ Ощущение такое, будто матрас набит иголками, и все они впиваются мне в спину. Как ни ляг, сон не идет. Я слишком сильно хочу увидеть его. Прежде чем папа на неделю конфисковал мой телефон, Камилла успела рассказать, что Лиама отстранили от учебы на десять дней. Меня же отстранили на неделю, и папа решил в качестве «наказания» отправить внучку к бабушке в Майами. Работать на ее предприятии по изготовлению экологически чистого мыла. Убейте меня, кто-нибудь. В час ночи я все же не выдерживаю, натягиваю короткие шорты под голубой свитшот и на цыпочках спускаюсь по лестнице, минуя скрипучую ступеньку. Запрыгиваю на велосипед и через пару минут уже стою на пороге двери в его кухню. Тут у меня от тревоги перехватывает дыхание: а вдруг заперта? Вдруг он больше не оставляет ее открытой для меня? Коротко помолившись, дрожащей рукой тянусь к ручке и нажимаю на нее. Дверь открывается. С трепещущим от радости сердцем поднимаюсь по лестнице и с тихим знакомым скрипом открываю дверь в его комнату. Лиам, свернувшись в клубок, спит в одних простых белых трусах. Его черные волосы разметались по подушке, и я ловлю себя на глупой улыбке. Боже мой, как я по нему скучала. Мне хочется дотронуться до него, вдохнуть запах загорелой кожи.

При свете полной луны сбрасываю обувь и ложусь рядом. Когда матрас прогибается под моим весом, он, тихо замычав, обхватывает меня за талию и тянет к себе. Все так, будто я и не переставала приходить к нему по ночам. Спиной ощущаю его горячий торс, ягодицами – его пах. Он инстинктивно находит мою руку и переплетает наши пальцы. Какое-то время мы молча лежим так. Слышно только наше дыхание, и в кои-то веки тишина меня не тревожит, потому что это все, что сейчас нужно. Когда я чувствую, как его сердце начинает биться чаще, мое тоже пускается в галоп.

– Все хорошо, крошка Лу? Прости, я уснул.

Его голос теплым шепотом оседает на коже.

– Ты знал, что я приду?

– Я уже много недель жду этого.

Он целует мои волосы, и у меня колет в груди.

– Прости, – шепчу я, сгорая от стыда.

– Я… Я чем-то обидел тебя, Лу?

От печали в его голосе в животе скручивается узел. Я прочищаю горло, чтобы не расплакаться.

– Нет, – выдавливаю я, крепче сжимая его пальцы.

– Я с ума сходил. Никогда так больше не делай.

Сердце разрывается от любви. И от стыда за причиненную боль. За то, что так и не сказала ему правду.

Лиам разворачивает меня лицом к себе, и наши ноги переплетаются. Утыкаюсь носом ему в шею, туда, где бьется пульс.

– Обещаю, – выдыхаю я еле слышно.

Он глубоко вдыхает запах моих волос.

– Я скучал по тебе, радость моя.

– И я по тебе скучала… Спасибо за то, что сделал утром.

– Не за что, Лу. Я никому и никогда не дам тебя в обиду. Даже если ты перестанешь со мной разговаривать и быть моей подругой, я всегда приду тебе на помощь.

Большим пальцем он гладит меня по скуле, а потом прижимается губами ко лбу, к носу и спускается поцелуями на щеку, забрасывая мою ногу себе на бедро. Сегодня мы делим одну подушку. Дышим одним воздухом.

– Если бы ты только знала, насколько мне важна, – шепчет он в сантиметре от моих губ.

Эти слова, скользнув по коже, на секунду выбивают весь воздух из легких. От того, как он близко, пульсирует в висках. Он прижимается лбом к моему и теплой рукой проводит по скуле так невесомо и нежно, словно это одно из семи чудес света. Я решаюсь и убираю прядку волос от его глаз, и Лиам тяжело втягивает воздух.

– Ты тоже мне очень важен, – шепчу я.

Он залихватски улыбается, а потом морщится.

– Тебе больно? – спрашиваю я, проводя указательным пальцем по его треснувшей нижней губе.

Невыносимо-зеленые глаза пристально всматриваются в мое лицо.

– Уже нет.

В доказательство Лиам прикусывает меня за подбородок, и я хихикаю, думая, что вот-вот проснусь, потому что это наверняка всего лишь сон. Наши тела соединяются как кусочки пазлов, будто стремясь наконец образовать одно целое, а сердца бьются в унисон. Дыхание перемешивается так, словно это нам жизненно необходимо. Мне нужно только поднять подбородок, чтобы коснуться его губ и умереть от счастья. Господи, как же хочется.

А потом смех затихает. Его глаза цепко держат меня. Кажется, ими он задает мне десятки немых вопросов. И я легко киваю в ответ на все. По-прежнему не отводя взгляда, он проводит рукой по моей шее, погладив ключицу, пробирается под свитшот и пальцами обводит пупок. По